О законе Яровой

Противники закона не могут сказать, как правильно и эффективно бороться с терроризмом.

Даже очень демократический представительный орган в очень демократической стране перед окончанием своих полномочий принимает что-нибудь жутко непопулярное. Чтобы его последователю было от чего «отмежеваться» и что «клеймить». Уходящая Госдума установила некий рекорд, приняв «поправки Яровой». Для юристов, политологов, журналистов и просто «диванных экспертов» является общественным долгом их обругать и потребовать немедленной отмены. Потому что поправки есть самое чистое, незамутненное, окончательное законодательное зло. Они неправильно написаны. Они противоречат трудам классиков. Они противоречат демократическим ценностям и свободе слова. Однако насколько принятые изменения в закон отвечают «вызовам сегодняшнего дня»? Ну, хотя бы, в самых общих чертах.

Личная свобода осталась в прошлом
Первый и основной смысловой раздел «поправок Яровой» — антитеррористический и антиэкстремистский. Сюда можно условно «свалить» и снижение возраста уголовной ответственности за террористические преступления, и ужесточение ответственности за призыв к терроризму в интернете, и просто увеличение уголовных санкций за терроризм и экстремизм.

Начать, наверное, стоит с того, что все критики поправок на 99% правы. И в поправках Яровой, и вообще во всем антитеррористическом законодательстве нет и не может быть принципиально абсолютно ничего хорошего. Антитеррористическое и антиэкстремистское законодательство в любой стране мира и в любых международных конвенциях сводятся исключительно к одному — ограничению прав личности. В статье 8 Европейской конвенции о защите частной жизни сказано: «Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц». Но понятие того, что «необходимо в демократическом» обществе за истекшие четверть века изменились более, чем кардинально. Например, трудно было себе вообразить более «святую корову», чем «банковская тайна». А что сегодня эта самая «тайна»? Абсолютная фикция — и все с этим смирились.

После 11 сентября каждый новый террористический акт совершенно ощутимо сдвигает границы «дозволенного в демократическом обществе», поскольку, несмотря на красивые слова о свободе личности, никто не хочет рисковать жизнями своих близких. Буквально на днях Bloomberg сообщил, что израильские адвокаты обратились в Федеральный окружной суд Южного округа Нью-Йорка с иском к Facebook Inc. на $1 млрд. Такую сумму они намерены взыскать за то, что компания позволила боевикам палестинской группировки ХАМАС использовать соцсеть при проведении терактов, жертвами которых стали четыре американца. Из иска следует, что американская компания «сознательно предоставляла материальную поддержку и ресурсы ХАМАС в виде онлайн-платформы и услуг связи соцсети». Что это, как не новая попытка ограничить распространение информации в интернете? Ведь функция любой соцсети или мессенджера состоит в «предоставлении онлайн-платформы и услуг связи». Но вряд ли это соображение предотвратит появление нового прецедента.

Обратим еще внимание на нереализованные поправки относительно ограничения выезда «неблагонадежных» из России, которые вызвали просто шквал негодования. Так вот, Россия буквально на днях подписала Конвенцию Совета Европы по безопасности футбольных матчей. Конвенция обязывает наказывать футбольных хулиганов, в том числе ограничениями на выезд на матчи за рубеж. А если Европейская конвенция (!) обязывает не пускать в Европу хулиганов на стадионах, то разумно ли пускать в Европу, скажем, хулиганов на митингах? Если сама Европа требует «профилактики» и «борьбы»!

Споры вокруг любых антитеррористических и антиэкстремистских поправок в законодательство всегда сводятся к аргументу, что «пусть на Западе это есть», но «вы сами понимаете, какое у нас следствие и какие суды — за все, что угодно, посадить могут». Однако мало кто хочет довести эту аргументацию до ее логического следствия. В российских тюрьмах подавляющее большинство заключенных, а следовательно и невинно сидящих, по статьям о хищении собственности, хулиганстве и наркомании. Людей, сидящих за экстремистские и террористические преступления по сравнению с ними — какие-то доли процента, близкие к статистической погрешности. Почему всех сильно беспокоит привлечение к ответственности за «международный терроризм», но не очень сильно тот факт, что тысячи незаконно осуждены за примитивную «хулиганку»? Правильный ответ: потому, что если перестать хотя бы как-то сажать хулиганов, то у людей, пишущих против «поправок Яровой», есть шанс примитивно получить в глаз около собственного подъезда. А «международный терроризм» находится в общественном сознании рядом с «межпланетным пиратством».

Да, в последние годы все чаще приходится выбирать между различными свободами и борьбой с терроризмом, но Россия тут точно не в первых рядах.

Мир доносов
Вторая «болевая точка» поправок — ответственность за недоносительство. С одной стороны, «стукачей» в России столетиями не любят, а с другой — сразу вспоминается Довлатов с его бессмертным и постоянно цитируемым: «Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?».

Но прежде чем возмущаться «пропагандой стукачества», надо читать внимательно закон: уголовно наказуемо недонесение только за узкий перечень тяжких преступлений террористической и сходной направленности. Соответственно, коснутся поправки снова близкого к статистической погрешности количества случаев. И давайте смотреть правде в лицо. Современная правовая система давно не существует без доносов. Во-первых, банки и финансовые организации обязаны сообщать о подозрительных операциях своих клиентов. Во-вторых, законодательство западных стран содержит положения, обеспечивающие защиту whistle-blowers, а за сообщение, например, об утаенных налогах и корпоративных мошенничествах в ряде стран предусмотрено вознаграждение в процентах от суммы «возвращенного в бюджет». В-третьих, законодательство поощряет создание различных «схем соседского надзора», когда соседи информируют полицию обо всем подозрительном в окрестностях. И все потому, что надеяться на правоохранительные органы — неподъемно для любого бюджета. Ни для какого. Вот и приходится перекладывать большую часть работы на «добровольных помощников».

И, наконец, давайте вспомним недавно потрясший мировые СМИ скандал о «панамский файлах». Что это, как не тот же самый «донос», только в более масштабной форме. Причем на 90% «слив» был о случаях абсолютно законного создания и использования офшорных структур. Но очень многим это понравилось. А деятельность Ассанжа, Сноудена, Навального? Да, ее можно называть какими-то красивыми словами, но уж по общественной «полезности» она ничуть не выше, чем сообщения о возможном террористическом акте.

Да, конечно, неудобно как-то признавать, что ты принужден жить в «мире доносов». Но это все до очередного «Норд-Оста».

Ваша жизнь не интересна ни сыщикам, ни ворам
Третьей, и наиболее неоднозначной «болевой точкой» скандальных поправок являются положения о хранении данных пользователей. Теперь операторы связи обязаны хранить все записи звонков и любые сообщения, которыми обмениваются пользователи, в течение полугода. В течение трех лет они должны хранить метаданные. По просьбам ФСБ разные соцсети и мессенджеры обязаны оказывать содействие в раскрытии «ключей шифрования».

Аргументы противников тут четко разделились. Пользователи возмущались, что «рука спецслужб лезет в самое святое», а провайдеры — что хранение данных обойдется в «триллионы».

Если начать с прав «большого брата», то они давно и прочно вошли в европейскую практику. Требования о хранении данных пользователей и обеспечении доступа к ним были гармонизированы в Европе на основании Data Retention Directive (Directive 2006/24/EC). Однако в 2014 году European Court of Justice в деле Digital Rights Ireland признал, что Директива не соответствует европейскому законодательству, поскольку не определяет критериев доступа к сохраненным метаданным. В ряде европейских государств законодательство о хранении данных пользователей было весьма условно «отменено», но в большинстве сохранено или, как в Британии, срочно модифицировано в соответствии с требованиями Европейского суда.

Казалось бы, что сторонники «электронной свободы» должны праздновать пусть формальную, но победу. Однако даже поверхностное прочтение решения Европейского суда ясно показывает, что он отнюдь не отрицает законности введения обязанности операторов хранить данные пользователей, а только требует определить условия доступа к ним заинтересованных лиц. И уж точно никакой речи не идет о том, что провайдеры по каким-либо причинам «не имеют технической и экономической возможности» это хранение осуществлять. Общественные интересы требуют жертв.

Таким образом, «поправки Яровой» — это всего лишь попытка написать корявым языком то, что в Европе было написано уже десять лет назад и все это время выполнялось. И будет выполняться впредь, пусть и в уточненной форме.

Можно, разумеется, взглянуть на проблему хранения информации пользователей еще с точки зрения российского менталитета. Чего боится среднестатистический россиянин, не состоящий в отношениях с запрещенной в России ИГИЛ (последние, как правило, ничего не боятся)? Он не боится, что его переписку с любовницей будут читать контрразведчики ФСБ. У них читать подобную переписку просто физически не хватит времени или они примитивно сойдут с ума. Среднестатистический россиянин боится, что его данными будут пользоваться какие-нибудь «оборотни в погонах» или те нехорошие дяди, которым эти «оборотни» данные продадут. Но, как правило, «оборотни» охотятся на «крупную рыбу» и для них и сейчас не составляет ровно никакого труда получить данные путем прямого взлома. Достаточно посчитать, скольких российских хакеров за последние годы осудили в США за «взлом» различных банковских платежных систем. И не надо принимать никаких сложных поправок и затевать бурю в «стакане воды». Или можно ровно как в США: много лет слушали на основании «заключения юристов правительства о законности подобных действий».

Конечно, хотелось бы, чтобы у тебя была всегда возможность писать конфиденциальные сообщения, будь то просто любовные послания или сообщения в Госдеп, но эпоха абсолютной конфиденциальности безвозвратно «ушла» после терактов последних десятилетий, как в свое время исчезли паровозы на железных дорогах. И верить в то, что какой-то новый сверхмессенджер ее продлит, так же глупо, как верить в Зубную Фею.

У сторонников компании против поправок Яровой есть очень много хороших, ярких и правильно звучавших аргументов. Они не могут ясно ответить только на два вопроса: почему Европа и США давно ввели «поправки Яровой» и как все-таки правильно и эффективно бороться с терроризмом.

Источник