Утешение шестидесятыми

10 декабря на Первом канале была показана последняя, двенадцатая серия телевизионного фильма Валерия Тодоровского «Оттепель». Многосерийный фильм, посвященный жизни советских кинематографистов, был в основном благосклонно встречен российской публикой. В чем состоит природа общественного запроса на эстетику шестидесятых годов, попытался выяснить Центр политического анализа.

Предыдущий фильм Валерия Тодоровского назывался «Стиляги» (в англоязычном прокате – Hipsters), был посвящен примерно той же эпохе и вышел примерно в то же время, когда в интернет-издании «Афиша» вышла знаменитая колонка Юрия Сапрыкина «На сложных щщах», провозгласившая наступление в России эпохи хипстеров. Тот фильм был про отпрысков номенклатурной элиты, этот – про мастеров культуры.

Безумие и гениальность. Алкоголизм и изящество. Роскошь и нонконформизм. Писатель и самоубийство. Кто не мечтал хоть краем глаза заглянуть в мир красивых и творческих людей? В то время как синефилы смакуют отсылки к реалиям советского кинематографа тех лет, простые зрители впервые подробно наблюдают, как делают колбасу, или «духовные скрепы», или «культурный код», или чем там еще является для нас советское кино. Для интеллигенции «Оттепель» - повод в который раз вспомнить об эпохе «предчувствия свободы» и противостоянии толстых журналов, для женщин – посмотреть на красивых мужчин, для мужчин – посмотреть на красивых женщин. Огрубляя, «Оттепель» - это сериал о людях с хорошими лицами.

Кинокритику Андрею Шемякину время как таковое представляется одной из ключевых точек проблематизации фильма: «Несовпадение со временем, во-первых, снимает с авторов кучу претензий по части правдоподобия, во-вторых, оставляет возможность интеллектуальной игры», - отмечает критик.

По словам Шемякина, требование естественности было одной из ключевых черт эпохи шестидесятых годов, а, значит, сам жанр «кино про кино» как бы движется в противофазе этому духу времени. В этом смысле кинокритик отмечает достаточно низкий уровень публичного обсуждения картины: по сути, все разговоры сводятся к разбору того, соответствует ли показанное «исторической правде». Шемякин скорее склонен задаться вопросом о природе популярности сериала, о том симптоме, который выявляет этот повышенный зрительский интерес. По его словам, та «точка», в которую бьет сериал – это тоска по «органическому» времени, по тому времени, когда люди ощущали себя равными самим себе и способными влиять на общество и страну.

Кинорежиссер Сергей Угольников акцентирует внимание на том, что «Оттепель» представляет собой вариации на тему фильма «Стиляги», впрочем, заметно уступающие предыдущей версии за счет отсутствия «обнаженки».

Угольников не разделяет всеобщих восторгов по поводу «Оттепели», иронически отмечая что «юбки стиляг вряд ли получится продать дважды». Ключевой пункт недовольства Угольникова состоит в том, что режиссер терпит фиаско ровно там, где ставилась некая программная задача: фильм неудовлетворительно воспроизводит эстетику шестидесятых годов.

По словам кинорежиссера, главный жест оттепели как эпохи состоял в отбрасывании громоздких излишков предыдущего периода: огромные шкафы, лепнина – все это было сметено хрущевками и «какими-то минималистичными формами организации общественного быта». В фильме же мы, напротив, видим реванш «буржуинской рухляди».

Говоря о рецепции сериала в российском публичном поле, Угольников выдвигает такую гипотезу: «Фильм «Стиляги», так или иначе, стимулировал протестные настроения в обществе, а сериал их в какой-то мере добивает, превращая стремление к обновлению в стремление к пыльному мешку и перетряхиванию мелких человеческих страстишек».

Позитивные оценки сериала, по мнению эксперта, скорее всего основаны на том, что эпоха шестидесятых годов была практически вытеснена из фокуса общественного внимания в восьмидесятые годы.

По словам Угольникова, для позднесоветской культуры времена стиляг и Никиты Хрущева были достаточно чужеродным явлением. А, значит, сегодня для кого-то новое обретение шестидесятых в духе некоего «примодненного pin up» - очень радостное событие.

Главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей считает, что ключевым пунктом дискуссии о новом продукте Тодоровского должен стать вопрос исторической памяти, а именно статуса «свидетельства» той или иной эпохи, и дистанции, которая позволяет говорить о событиях сегодняшнего дня.

Неожиданный интерес к эпохе шестидесятых со стороны Первого канала Дондурей связывает с креативным гением Константина Эрнста, регулярно пытающегося привнести что-то новое в практику отечественного телевидения.

По словам Дондурея, сериал – своеобразный памятник кинотусовке шестидесятых годов, той эпохе, когда работал недавно ушедший из жизни отец режиссера Петр Тодоровский. «Среда киношников не менее интересна, чем среда полицейских и тюремных авторитетов», - так киновед охарактеризовал новые тематические веяния на Первом канале.