Художники инстинктивно угадали, что людям нужна терапия

15 декабря 2013 / 01:50

Андрей

Шемякин

директор учебно-научного центра «История и экранная культура» факультета истории искусства РГГУ, ведущий научный сотрудник НИИ киноискусства

Сериал побуждает полемизировать о времени.

Сериал побуждает полемизировать о времени. Время в сериале, - он отчетливо сделан в жанре «кино про кино», - достаточно условно, не стоит в нем искать прямых совпадений. Но само время, в котором во многом лежат истоки тех вопросов, которые сегодня волнуют общество, достаточно интересно. Авторы сделали так, как видели. Пытались быть в каких-то вещах достоверными, в каких-то - намеренно не совпадали со временем. Шестидесятые требовали естественности во всем. Здесь, напротив, нам постоянно напоминают, что это кино, а не жизнь.

Жанр сам по себе сегодня предельно востребован – это и игровое и документальное кино. Это уже предполагает некую рефлексию. Несовпадение со временем, во-первых, снимает с авторов кучу претензий по части правдоподобия, во-вторых, оставляет возможность интеллектуальной игры. Это ни в коем случае не реконструкция. Авторы страхуются со всех сторон. И это отлично соответствует предпочтениям основных потребителей сериалов. Это люди, родившиеся в сороковые-шестидесятые, то есть это для них – время детства, требующее скорее ностальгии, а не чего бы то ни было еще.

Меня не устраивает обсуждение картины, потому что оно остается на уровне «правда-неправда». А задаться следовало бы вопросом «В чем дело? В чем исток такой популярности сериала? Куда он попал?» Сериал попал в тоску по органичному времени, по времени, когда люди были равны себе, времени, когда поступок чего-то значил и люди могли менять ситуацию. Если угодно, сериал – о времени тоски по свободе, а не о той ситуации, когда обнаруживается тотальная зависимость от всего решительно, как это имеет место сегодня. Сегодня человек практически во всем зависим и не за что по большому счету не отвечает. Тогда было все наоборот. Люди испытывали пределы свободы, рисковали и меняли ситуацию к лучшему, насколько это было возможно тогда. Достаточно тонкая вещь – тогда даже поколения были внутренне куда больше связаны между собой. Смешно было бы совсем молодым в чем-то обвинять тех же фронтовиков. Эти два поколения в одном и дали оттепель: люди воевавшие и люди невоевавшие – я имею в виду в кино.

Последний вопрос, который меня больше всего занимает, и на который нет ответа: как то в высшей степени непростое время породило такое простое, ясное кино – кино конца пятидесятых – начала шестидесятых годов. Кино второй половины шестидесятых уже соответствовало новому времени. А в тот момент художники инстинктивно угадали, что людям нужна была терапия. Ее они и дали. Сегодняшние авторы пытаются дать зрителям своего рода терапию – указать на то частное пространство, в котором люди еще могут что-то изменить.