Тонкая доктринальная настройка

1 декабря — важная дата в жизни армии и флота. Традиционно в этот день в войсках начинается новый учебный год. А на нынешний первый календарный зимний день приходится еще и начало работы нового Арктического стратегического командования — пятого оперативно-стратегического командования Вооруженных сил России. До этого их было четыре — четыре военных округа: Западный (штаб в Санкт-Петербурге), Южный (Ростов-на-Дону), Центральный (Екатеринбург) и Восточный (Хабаровск). Все части и соединения всех видов и родов войск, размещавшиеся на территории округов, за исключением Воздушно-космических и Ракетных войск стратегического назначения, ВДВ — в оперативном плане, подчинялись их командующим.

Теперь все войска, расположенные за Полярным кругом, от Печенги до Уэлена будут подчинены командующему Северным флотом, который, по идее, и возглавит Арктическое стратегическое объединение (штаб в Североморске) и будет отвечать за безопасность северной шапки России — побережья Северного Ледовитого океана, его морей, омывающих отечественные границы, его архипелагов и островов, Северного морского пути, и защищающей безопасность нашей страны с полярного направления. Кроме того, Арктическое командование будет заниматься охраной тех наших природных богатств, что находятся в этом регионе планеты.

А еще 1 декабря или чуть позже должен заработать в полную силу Национальный центр управления обороной государства (НЦУОГ), размещенный в историческом монументальном здании 3-го дома Министерства обороны на Фрунзенской набережной столицы, построенном по проекту архитектора Льва Руднева. Ранее там располагались Главный штаб Сухопутных войск, Главное ракетно-артиллерийское управление, Главное автобронетанковое управление, Главное инженерное управление, Главное управление радиационной, химической и бактериологической защиты и другие центральные органы управления войсками. Теперь большинство из них, как и Главный штаб ВВС, должны переехать на Знаменку, где пока находятся кабинеты министра обороны и начальника Генерального штаба Вооруженных сил вместе с подчиненными им управлениями. Они тоже перемещаются на Фрунзенскую набережную.

Но и это еще не все новости об армии и флоте конца ноября и начала декабря. Нельзя забыть об усилении военной группировки в Крыму, куда в последние дни переброшены 14 многофункциональных истребителей Су-27 и Су-30. Они пополнили группировку 62-го авиаполка 27-й смешанной авиационной дивизии, чей штаб дислоцируется на аэродроме Бельбек под Севастополем, и в которую входят, как истребители, так и бомбардировщики Су-24, разведчики Су-24МР и штурмовики Су-25, самолеты военно-транспортной авиации, учебно-боевые машины, а в ближайшее время должны появиться дальние бомбардировщики Ту-22М3. Но это мы говорим только об авиационной составляющей Черноморского флота. А вскоре на полуостров должны прийти новые подводные лодки, надводные корабли, воздушное пространство над ним защитят зенитно-ракетные комплексы С-300 и С-400, а также комплексы береговой обороны — не самый новый «Бал» и новейший «Бастион». Всего не перечислить.

Командующий сухопутными силами НАТО в Европе генерал Филип Бридлав, выступая недавно в Киеве, заявил, что «милитаризация аннексированного Россией Крыма может быть использована для установления российского контроля над всем бассейном Черного моря». Про «милитаризацию» и «аннексию Крыма» с натовским генералом спорить не будем, он живет в своих догмах, а вот в том, что теперь наша страна установит контроль над всем бассейном Черного моря, не согласиться не можем. Для этого все и делается, а то слишком нагло стали вести себя в последнее время у южных морских границ России американские и прочие натовские корабли. Пусть знают и учитывают, что их неуклюжие и провокационные действия могут закончиться весьма плачевно. И эти слова, как и действия наших военных, подчеркну, на политой кровью российских воинов своей исторической земле — вовсе не угроза, а только предупреждение.

Российское руководство не скрывает, что делает все необходимое для укрепления обороноспособности своего государства. Тем более что в этом сегодня есть очень большая необходимость. В последнем месяце года, к примеру, предполагается утвердить новую программу вооружений на 2015−2025 год, новую редакцию Военной доктрины государства и завершить подготовку к выходу в свет Белой книги по вопросам обороны нашей страны. Странно, но за все годы существования СССР и новой России такая книга никогда не публиковалась. За последние годы неоднократно предпринимались попытки максимально полно рассказать миру о Российской армии и стоящих перед ней задачах. В том числе и в выпущенной в 2007 году в мягком переплете брошюре «Актуальные задачи развития Вооруженных сил Российской Федерации», которая, по мнению автора, не потеряла своего значения и сегодня. Но с Белой книгой, которые ежегодно появляются в ведущих странах мира ее, конечно, сравнить довольно трудно. В первую очередь, по содержанию.

О том, какие изменения, дополнения и новшества будут внесены в госпрограмму вооружений, в редакцию военной доктрины и в Белую книгу, можно судить по серии совещаний с высшим руководством Вооруженных сил, которые провел на этой неделе в Сочи президент России и Верховный главнокомандующий Владимир Путин. Материалы этих совещаний выложены на сайте главы государства, повторять их нет смысла. Но на некоторые моменты из выступления президента Владимира Путина и министра обороны Сергея Шойгу обратить внимание все же стоит. И, в первую очередь, потому, что, как сказал президент, руководством страны с участием военных подготовлен ряд концептуальных документов в области обороны, которые определят цели, направления деятельности и облик Вооруженных сил на ближайшие 10−15 лет. А в планы военного строительства внесены соответствующие коррективы — в соответствии с требованиями, которые выдвигает жизнь.

Эти цели, задачи и направления деятельности Вооруженных сил и страны в целом должны, в принципе, вытекать из новой редакции Военной доктрины. Ныне действующая Военная доктрина была утверждена указом президента в 2010 году (указ № 146 от 5 февраля 2010 года). С тех пор прошло довольно много времени, а главное существенно изменилась международная ситуация и ситуация внутри страны тоже. Обострились отношения России с Соединенными Штатами и с курируемой ими организацией Североатлантический альянс. Прошли «цветные революции» в Ливии, Египте, на Украине, на востоке которой льется кровь и гибнут в гражданской войне люди — женщины, дети, старики. Идет междоусобная война в Сирии, на севере Ирака власть захватила экстремистская религиозная организация Исламское государство. США и НАТО выводят свои войска из Афганистана, разворачивают элементы системы ПРО у границ России. На российских рубежах в нарушение Основополагающего акта Россия-НАТО создаются американские и натовские военные базы, самолеты альянса, способные нести к цели ядерные бомба, складированные на территории Европы, патрулируют небо вблизи непосредственной границы Ленинградской, Псковской и Калининградской областей. У наших рубежей идут непрерывные натовские учения, корабли альянса хотят возле наших границ в Черном и Балтийском морях… Все это требует серьезного концептуального осмысления и выработки новой теории и практики противодействия агрессивному поведению стран Запада, утверждения в новой редакции доктрины военно-политических мер обуздания вероятных противников.

Отсюда вопрос — будет ли в новую Военную доктрину введено это понятие «вероятный противник»? И кого назовет доктрина под таким термином? Как известно, составители доктрины 2010 года аккуратно обошли подобное определение. Как считают многие отечественные эксперты, совершенно зря. Ведь тогда уже была агрессия Грузии против наших миротворцев в Южной Осетии, дружно поддержанная странами Запада. В том числе и Соединенными Штатами. Они никогда не отличались дружелюбием к нашей стране, хотя и провозглашали себя нашими стратегическими партнерами. Но за этими лицемерными словами всегда присутствовал корыстный интерес: добиться главной цели — ослабить Россию, сделать ее неконкурентоспособной, как США, так и самому НАТО. В политическом, экономическом и в военном плане особенно. Не получилось. И вряд ли когда-либо получится.

В Военной доктрине 2010 года дважды упоминается Североатлантический альянс. Один раз в разделе о военной опасности и военной угрозе, под которой подразумевается «стремление наделить силовой потенциал Организации Североатлантического договора (НАТО) глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран — членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем расширения блока». Но о других внешних опасностях — «попытках дестабилизировать обстановку в отдельных государствах и регионах и подорвать стратегическую стабильность; развертывании (наращивании) воинских контингентов иностранных государств (групп государств) на территориях сопредельных с Российской Федерацией и ее союзниками государств, а также в прилегающих акваториях», — говорится излишне деликатно. Без указания, кто же конкретно всем этим занимается.

Вряд ли такая «деликатность» в нынешних условиях может считаться правильной. Страна и армия должны точно знать, кто и почему всем этим руководит. Наверное, ни к чему вписывать в доктрину ритуальную фразу, что укрепление системы международной безопасности может быть достигнуто развитием отношений с другими международными организациями, где, кроме ОДКБ, ШОС, СНГ, ОБСЕ, упоминается еще и Евросоюз и НАТО. Они не собираются делиться с нами присвоенным себе правом вершить судьбы мира. В том числе и в обход ООН.

Как показывает опыт последних двадцати лет, ЕС и Североатлантический альянс готовы принять нашу помощь, даже рассчитывают на нее, когда это нужно им (например, в Афганистане), и не готовы оказывать аналогичную поддержку, когда это требуется нам (например, в борьбе с терроризмом на Северном Кавказе). Наоборот, первые, кто набрасывается с критикой на Москву, не признавая ее национальных интересов в той или иной ситуации, упрекает в неадекватном применении силы, объявляет ей санкции, торопясь не отстать от США, это многие страны ЕС и НАТО. Пора, видимо, переосмыслить отношение с такими партнерами. И, в первую очередь, на уровне Военной доктрины. Пусть в Брюсселе и других европейских столицах задумаются, стоит ли им и дальше продолжать политику давления на Россию, которая не приносит им никаких дивидендов, но может создать серьезные проблемы. В том числе и экономические. Военные риски, впрочем, тоже.

Еще один принципиальный вопрос новой редакции Военной доктрины — принципы применения ядерного оружия. Вокруг этой проблемы существует много споров и даже слухов. Некоторые эксперты утверждают, что в доктрину надо записать право России на превентивный ядерный удар, если он будет вызван необходимостью защитить ее независимость и суверенитет от превосходящих сил противника. Другие утверждают, что такой подход вызовет резко негативный резонанс в международном общественном мнении. Москву опять будут обвинять в милитаризме и шантаже своих соседей ракетно-ядерным оружием. Но бывший начальник Генерального штаба Вооруженных сил России-первый заместитель министра обороны (2004−2008 год) генерал армии Юрий Балуевский, который принимал участие в подготовке Военной доктрины-2010 говорит, что в военных доктринах 1993 и 2000 годов ни разу не предполагалось планирование применения ядерного оружия в превентивных ударах. Нет этого и в доктрине 2010 года. По его мнению, этого не будет и в новой редакции военной доктрины. Россия не приемлет таких подходов к решению острых международных противоречий.

Более того, в последней доктрине подчеркнуто: «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабные войны, региональные войны)». И дальше записано предупреждение для всех, так называемых, заинтересованных лиц: «В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны)… обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого конфликта в ядерный военный конфликт». Кроме того, подчеркнуто, что «военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов…», а «недопущение ядерного конфликта, как и любого другого военного конфликта, — важнейшая задача РФ». И если применять для сравнения термины, принятые в НАТО, то в военной доктрине России в основу положен принцип «оборонительного ядерного сдерживания».

Такой же принцип, по всей видимости, будет положен и в новую редакцию Военной доктрины. Ей, наверняка, предстоит ответить на вопросы противодействия информационно-психологической войне, которую ведут сейчас против нашей страны некоторые страны Запада и их электронные и печатные СМИ. На проблемы кибершпионажа и киберагрессии, развертывания глобальной ПРО, какими бы аргументами подобные действия не прикрывались. На проблемы размещения ядерного оружия на чужих территориях, реакции на теорию и практику применения молниеносного глобального удара, попыток выведения оружия в космос, ответственности за использования беспилотных летательных аппаратов, применяемых для борьбы с террористами, и убивающих ни в чем не повинных мирных людей. И, конечно, принципиально важно будет обозначить приемы и методы предотвращения «цветных революций» и вмешательства иностранных государств во внутренние дела той или иной страны, что в последнее время стало своеобразной «фишкой» в практике Соединенных Штатов и их саттелитов по Североатлантическому альянсу.

У политической и военной общественности, а также у экспертного сообщества очень много вопросов к новой редакции Военной доктрины. Жаль, что она не предлагается перед принятием и утверждением президентом на публичное обсуждение. Обеспечение защиты страны и повышение обороноспособности ее Вооруженных сил дело не только высшего руководства государства и армии, но и гражданского общества. Вряд ли мысли, высказанные по поводу тех или иных поправок в доктрину, могут помешать ее всеобщей поддержке.

Виктор Литовкин, военный обозреватель ТАСС