Как стать столицей мира

В Париже прошел Республиканский марш против террора, в котором приняли участие президент Франции Франсуа Олланд и официальные представители более 50 государств. В ходе выступления перед главами государств и правительств, приехавшими во Францию для участия в марше единства в память о жертвах террористических атак, Олланд назвал Париж столицей мира. Чем не карикатура на здравый смысл?

Чтобы стать мировым медиаполисом стоит лишь перед колонной государственных лидеров выстроить семьи погибших, а также выживших журналистов Charlie Hebdo и заложников из магазина кошерных продуктов? Или ещё необходимо встречать их аплодисментами?

Карикатурный скандал 2005 года начался с того, что в датской газете Jullands-Posten были опубликованы пародийные изображения пророка Мухаммеда. Двенадцать карикатур появились в качестве иллюстрации к статье о самоцензуре и свободе слова. В материале говорилось, что датский писатель Коре Блюйтген написал популярную книгу об исламе для детей, но оказалось, что ни один художник не согласился без условия сохранения анонимности нарисовать к ней иллюстрации. Статья лишь косвенно затрагивала проблему существования богатой исламской художественной традиции изображения пророка, концентрируясь на осуществлении практики свободы слова и самовыражения. Публикация вызвала острейшую дискуссию, во многом предопределённую тем, что практически было невозможно оценить, стоит ли рассматривать опубликованные рисунки как сознательную провокацию.

Через девять лет тема «датского богохульства» обернулась трупами в редакции сатирического журнала, монохромными плакатами Je suis Charlie, а также карандашами и фломастерами — орудиями труда погибших карикатуристов. Огромный картонный карандаш с надписью Not afraid на мемориальном марше в «столице мира» передавали на руках над толпой…

Прямые аналогии бессмысленны. Принцип историзма требует напомнить, что в феврале 2008 года пять датских газет опубликовали изображения пророка Мухаммеда с тюрбаном в виде бомбы. Публикация носила явно протестный характер. В 2010 году автору карикатур были присуждены Потсдамская и Лейпцигская премии. «За будущее и свободу средств массовой информации». При этом ряд немецких и европейских политиков подвергли критике участие в церемониях г-жи Ангелы Меркель. Не стоит забывать и известное выступление принца Чарльза в Исламском университете Аль-Азхар в Каире, в котором публикация карикатур в западноевропейской прессе была резко раскритикована, поскольку «протесты и насилие, вызванные публикациями, показали, какую опасность представляет проявление неуважения к людям, исповедующим другую религию».

Где, однако, проходит основной нерв нынешней дискуссии? В реалиях применения права самовыражения? Или в системе ограничений универсального права матрицей ситуационно организуемых обязанностей? В кризисе интеллектуальной среды, способствующей демонстрациям «Против исламизации Старого света»? Или в невозможности артикулировать исходящие от граждан этого Старого света эмоции и чувства в реальные политические требования? В европейском проекте нормализации меньшинств? Или в абсолютной неисполнимости желания оценить эффективность данного проектного конструирования?

А может это просто мы, россияне, не понимаем чего-то очень важного и цивилизационно детерминированного? — Ведь за пределами квартала вокруг французского посольства в Москве не встретить «Je suis Charlie». Хотя не встретить и «Я — Новороссия» или «Я — Донбасс». Может, формы демонстрации солидарности не должны включать уличные шествия с обязательным указанием на обстоятельства чрезвычайных мер безопасности: «порядок охраняли более пяти тысяч полицейских, были задействованы беспилотники и вертолёты»?

Естественно, «столица мира» желает использовать нынешнюю ситуацию как подтверждение того, что Париж есть «нормальный город» — неотъемлемая составляющая единой Европы и всего международного сообщества. Однако во властной трактовке «нормальности» наличествуют серьезные оговорки, поскольку предполагается, что «нормальная» редакция в «нормальном» городе обладает несомненной привилегией формировать обстоятельства исключения. Националистическая риторика, сопровождавшая трёхдневные приготовления к Республиканскому маршу, сливается с голосами тех, кто призывает Париж к реваншу за унизительное поражение идеи классического суверенитета в противостоянии с сетевыми структурами. Но стоит ли Париж-2015 провозглашать местом появления «поколения реванша»?

Французская столица изо всех сил увязывает демонстрируемую солидарность с противостоянием террору; разумеется, эту задачу решить проще, нежели обеспечить выработку общественного консенсуса в отношении свободы слова, легитимируемой абстрактным большинством. Как сложно бывает установить причинно-следственную связь между парижским терактом и намерением «лишить голоса, остановить слово», так непросто и провести грань между свободой слова и правом на сознательную провокацию.

Олег Реут