Война нового поколения как концептуальная схема мироустройства

Мировой политический процесс сейчас находится в точке бифуркации, когда нет отчетливого сценария будущего, но есть несколько направлений движения.

Главный сейчас промежуточный итог развития ситуации в мире и, в частности, на Украине — это изменение фундаментальных основ международных отношений. Мир меняется.

Пока сложно судить о новых глобальных конфигурациях, кто бы что не прогнозировал. Точнее мировой политический процесс сейчас находится в точке бифуркации, когда нет отчетливого сценария будущего, но есть несколько направлений движения. Например, прогноз хотя бы основных параметров будущей финансовой системы не поддается анализу, но предположений на этот счет можно наблюдать в достаточном количестве. А что будет с системой международного права, безнадежно устаревшей и оставшейся в целом в неизменном виде со времен биполярного противостояния и холодной войны? Этот и многие другие вопросы остаются открытыми.

Вместе с тем есть одна сфера мироустройства, о которой можно говорить с достаточной степенью определенности. Именно она может послужить «ключем» к прогнозу будущей системы международных отношений. Известна расхожая фраза, когда-то брошенная генералом Карлом фон Клаузевицем: «Война есть ничто иное как продолжение политики с привлечением иных средств». Если следовать такой формулировке, то именно изменения в характере мировых войн — это искомая многими аналитиками концептуальная схема будущего мироустройства.

Для начала следует избавиться от устоявшихся стереотипных представлений о мировых войнах, как о масштабном позиционном противостоянии крупных воинских соединений, образующем четко обозначенные фронт и тыл, защищаемую и вражескую территории. Современная мировая война (по классификации ее относят к 6 поколению) больше напоминает серию перманентных, скоротечных, локальных боестолкновений с использованием относительно малого количества личного состава и бронетехники. Основными ее отличительными чертами являются: сетевой характер операций, локальность боевых действий, отсутствие (или, по крайней мере, минимизация) прямого контакта, активное использование небольших групп специальных диверсионных подразделений, рост значения высокоточного оружия и средств связи. Более подробную информацию о войнах 6-го поколения без труда можно найти в материалах, публикуемых военными экспертами. Последние детально освещают эволюцию войн, проводят интересные аналогии с событиями на Ближнем Востоке, Афганистане, Балканах, Средней Азии, той же Украине.

Но военные аналитики, концентрируя свое внимание на силовой компоненте, как правило, не рассматривают политические аспекты современной мировой войны.

Речь идет о введении разного рода санкционных режимов, усилении информационно-пропагандистской работы, поддержке политической оппозиции, а также подготовке так называемых «цветных революций». В этой связи цель мировой войны нового поколения — это не прямой захват территории противника, что считается избыточным в современных условиях, а деморализация армии, дезорганизацией социальной жизни и функционирования органов власти на всех уровнях и в конечном итоге установление режима власти лояльной оппозиции. Достаточно вспомнить нашумевшую в свое время (опубликована в 1998 году) статью «Сетецентричная война: ее происхождение и будущее», автором которой был вице-адмирал Артур Себровски. Он исходит из того, что в постиндустриальную эпоху информация, точнее влияние на сознание людей — это наиболее эффективное оружие. Другими словами силовая компонента американскими военными аналитиками уже приобретает подчиненное значение по отношению к социально-политической составляющей.

В такой интерпретации современных войн несложно провести аналогии с происходящим во многих «горячих точках» планеты. Другими словами как таковое начало мировой войны уже состоялось. Другое дело, что стартовая позиция войны нового поколения размыта в силу ее же специфики. По крайней мере, признаки политической составляющей можно найти даже в знаменитой фултоновской речи Уинстона Черчилля, открывшей эру «холодной войны». Но более вероятно то, что начало войны следует искать в активизации силовой составляющей, когда нападающая сторона стала все меньший интерес проявлять к наземным операциям. Это произошло ориентировочно во время балканских событий в 1990-е годы. Именно тогда были проигнорированы коллективные механизмы принятия глобальных решений не только в рамках Совета безопасности ООН, санкционирующие использование силовой компоненты воздействия, но и даже НАТО. Антисербская коалиция была сформирована не на многостороннем уровне, а за счет двухсторонних соглашений США и их союзников. Тогда же со всей очевидностью были отработаны инструменты внешней информационной поддержки и тех технологий нагнетания социальной напряженности, которые позднее стали именоваться «цветными революциями» в духе учений Джина Шарпа. Позднее наработанный опыт синергии социально-политических и силовых методов воздействия на противника был транслирован на Ближней Восток и Среднюю Азию, а теперь и на Украину.

Опираясь на приведенное выше утверждение Клаузевица, в гипотетическом ключе можно рассмотреть американоцентричную концептуальную схему мироустройства через призму войн нового поколения.

Основополагающий элемент этой схемы — это унигосударственная модель: США и все остальное человечество.

Во-первых, фрагментация мироустройства. Это означает снижение значимости и, возможно, полный демонтаж коллективных механизмов принятия решений. Как показала практика продвижения американских интересов с использованием этих инструментов, они излишне «затратны» и имеет слишком много ограничителей в применении. Как следствие, международное право, которое выстроено для обеспечения таких «ресурсоемких» коллективных решений может подвергнуться существенной ревизии.

Во-вторых, использование сетевых принципов управления. Легитимация власти США над миром может осуществляться за счет прямой апелляции к сознанию населения без посредников в лице национальных лидеров, правительств, парламентов и т. д. Такая легитимация может быть реализована на основе продвигаемых универсальных ценностей демократии и как ответ на просьбу о защите от «ненавистных режимов». Для этого могут быть использованы сетевые принципы распространения информации США через гуманитарные сообщества и неправительственные организации. За счет нагнетания социальной напряженности может быть обеспечен разрыв между обществом и национальной элитой. При этом как таковой захват территорий не станет считаться желательным. Национальное государство сохранится как институт (хотя может потребоваться пересмотр границ).

Главное в этом случае не допустить появление национально ориентированных лидеров и обеспечить лояльную США информационную политику на местах. Решением этих вопросов будет заниматься сеть неправительственных организаций и средств массовой пропаганды. Национальные правительства же станут принимать на себя все проблемы, связанные с кризисами в экономике и падением уровня жизни.

Кто-то найдет в такой унигосударственной модели будущего мироустройства уже реализованные черты, кто-то сочтет ее нереализуемой в принципе. И те и другие будут правы, так как это не более, чем гипотеза, требующая дальнейшей проработки и основанная лишь на одном факторе — войнах нового поколения.