Вопросы, на которые Энн Эпплбаум отказалась отвечать

На прошлой неделе издание «The Atlantic» провело конференцию под названием «Дезинформация и эрозия демократии» в Чикагском университете, где я учусь.

 В программе значились Барак Обама, Эми Клобушар, Энн Эпплбаум, Джеффри Голдберг, Бен Смит, Брайан Стелтер, чьи имена были выделенные жирным шрифтом, наряду со многими менее известными представителями респектабельной прессы. Они собирались, как говорится в пресс-релизе, чтобы изучить «организованное распространение дезинформации и стратегии реагирования на нее».

Посиделки «The Atlantic» были объявлены площадкой для жесткого диалога, где свет правды рассеет тьму дезинформации. Но диалог и критика, как оказалось, не распространялись на собственную роль «верифицированных источников» в распространении дезинформации.

Еще до начала мероприятия я был настроен скептически. Конференция показалась мне еще одним шансом для корпоративного класса Америки собрать солидные гонорары в обмен на обращение к послушным студентам, желающим присоединиться к этому классу. Мои подозрения вскоре подтвердились. Получив возможность задавать вопросы, большинство моих сокурсников обращались к выступающим с почтительным тоном, более подходящим для королевской аудитории, чем для университета.

Мне было интересно, дадут ли мне возможность задать хотя бы один критический вопрос и получить на него честный, содержательный ответ. Так сложилось, что я получил возможность задать вопрос Энн Эпплбаум, лауреату Пулитцеровской премии, историку и штатному корреспонденту «Atlantic», после ее встречи с советнриком Обамы Дэвидом Аксельродом. Почти час Эпплбаум говорила о том, как важно бороться с дезинформацией. Поэтому я спросил ее, считает ли она, что средства массовой информации действовали неправильно, представляя данные из «New York Post» о досье Хантера как российскую дезинформацию — утверждение, которое, как мы теперь знаем, полностью ложно.

Ничего сложного в том, чтобы признать ошибку, не было. Тем не менее, Эпплбаум дала ошеломляюще высокомерный (и граничащий с бессвязностью) ответ: «Моя проблема с ноутом Хантера Байдена, — сказала она, — заключается в том, что я думаю [это] совершенно неуместно. Я [имею в виду], дело не в том, является ли это дезинформацией, или я имею в виду, я не думаю, что деловые отношения Хантера Байдена имеют какое-либо отношение к тому, кто должен быть президентом Соединенных Штатов. Так что я не... не нахожу это интересным. Я имею в виду, что я не рассматриваю это как с главную новость».

В 2020 году два технологических гиганта, Facebook и Twitter, задушили разоблачения «Post» о деловых отношениях Хантера, в которых фигурировал один из двух кандидатов в президенты от крупной партии, а СМИ некритически повторяли ложное утверждение 50 бывших шпионов о том, что это сообщение было русской информационной операцией. И все же передо мной почти два года спустя стояла Эпплбаум прямо на мероприятии, посвященном борьбе с дезинформацией, заявляя, что она не находит все это «интересным».

Бред какой то. Когда «досье Хантера» могло вызвать настоящий кризис для лагеря Байдена, Эпплбаум опубликовала в «The Atlantic» длинную статью, целью которой было дискредитировать репортера, опубликовавшего историю с ноутбуком. Итак, если она не находит эту историю интересной, почему она — вместе со всем аппаратом корпоративных СМИ — посвятила столько времени и усилий попыткам узаконить цензуру репортажей «Post»?

Высокомерие Эпплбаум прекрасно отражает, почему так много американцев не доверяют корпоративным СМИ, которые утверждают, что защищают правду от «постправдивой» дезинформации. Такие фигуры, как Эпплбаум, кажется, на самом деле не заботятся о дезинформации. Они просто используют слово как инструмент для продвижения своих классовых и политических интересов.

Голдберг, главный редактор «The Atlantic», добавил ко всему этому изюминку, сетуя на то, что его конференция «стала предметом дезинформационных кампаний». Наверняка он имел в виду мой вопрос, так как невнятный ответ Эпплбаум разлетелся по соцсетям, набрав почти 3 миллиона просмотров. «Дезинформация», по-видимому, — это когда самозваных хранителей правды разоблачают как пристрастных агентов и слуг высокотехнологичной цензуры.

В конце концов, месседж конференции был безошибочным: студенты колледжей, не задавайте критических, честных вопросов. Сидите и слушайтесь. Вы все попали в топ-10 университетов. Теперь вы должны вести себя как мы. Научитесь проявлять полное презрение к миллионам своих сограждан. Добро пожаловать в элиту, и удачи вам с поступлением на юридический факультет Йельского университета.

Источник