Урок Кадырова

Откровенные слова Рамзана Кадырова о конфликте в Мьянме и массовые протесты российских мусульман в Москве и Грозном не должны никого пугать, однако это повод задуматься о роли религии и способах защиты конфессиональных интересов в сложном современном мире.

Мире, где обостряются противоречия и воинствующий атеизм уступает место горячему религиозному чувству. Надо научиться тому, как заставить уважать свою религию по всему миру, не прибегая к насилию. Напротив, как остановить насилие против единоверцев без ответной жестокости.

То, что мусульмане стали значимой социальной силой в России (причём чуть ли не наиболее сплочённой и активной, в немалой степени замкнутой и обладающей своим кодексом поведения - этакий религиозный субэтнос), давно факт российской действительности, и сейчас он в очередной раз был ярко продемонстрирован. Само по себе это не плохо и не хорошо, хотя по версии автора теории пассионарности Льва Гумилёва разнообразие субэтносов только увеличивает устойчивость системы, - однако в обостряющейся геополитической борьбе может быть использовано как в пользу России, так и во вред. Всё зависит от того, как и кто воспользуется этой силой.

Начать следует с высказывания Рамзана Кадырова. Судя по отзывам в СМИ, всю видеозапись мало кто из комментаторов посмотрел или, посмотрев, услышали только то, что хотели. Между тем, при всём возмущении геноцидом народа рохинджа глава Чеченской Республики большую часть выступления убеждал своих единоверцев успокоиться и не призывать умму к необдуманным поступкам. В частности, он объяснял, что не имеет права посылать куда-то войска без решения российского государства, в одиночку же пробираться в Мьянму бесполезно. Кроме того, Кадыров отметил, не стоит заранее делать вывод о позиции России в этом конфликте и призвал учитывать сложные условия большой политики. Радикально настроенные представители уммы и провокаторы обвинили Кадырова в трусости и нежелании защищать единоверцев, но столь взвешенная и единственно верная позиция лидера ЧР в очередной раз продемонстрировала его государственническое мышление.

Весь свой гнев Рамзан Ахматович обрушил на двуличие современных медиа, в том числе российских, которые трезвонят о каждой беде в «цивилизованном мире», но не замечают массовых преступлений в странах «третьего мира», где на протяжении долгих лет погибают тысячи невинных людей - и кто скажет, что чеченский лидер не прав? Страдания миллионов мирных граждан в Сирии, Ираке, Афганистане не волнуют мейнстримовые СМИ Запада, если только не нужны им для политической борьбы. Да и в наших медиа царящий европоцентризм вытесняет на периферию внимания трагедии арабского или азиатского населения, хотя и не в такой степени, как на Западе. Возмущение Кадырова хотя бы на какое-то время поправило однобокость информационного освещения и заставило российское экспертное общество громко заговорить о страданиях многотысячного народа рохинджа.

Единственное, где Кадыров перешёл грань дозволенного и очерченного полномочиями главы субъекта Федерации, это в словах о том, что «если Россия поддержит тех шайтанов, которые сегодня совершают преступления, я [буду] против позиции России». Безусловно, здесь он хватил лишку, допустив несогласие с главнокомандующим. Впрочем, почувствовав это, Кадыров тут же осёкся и напомнил, что «есть определённые нюансы государственной политики». А спустя некоторое время, увидев, как провокаторы тиражируют эту его фразу, написал в Инстаграме, что полностью поддерживает президента и готов «выполнить любой приказ» и «отдать свою жизнь». Сомневаться не приходится: Кадыров не раз делом и кровью доказывал свою верность российскому государству и лично Путину, как бы ни наговаривали на него недоброжелатели.

Глава России отвечает Кадырову соответствующим доверием, прощая ему многие резкие движения в политике и привлекая чеченского лидера к международным делам по линии сотрудничества с мусульманскими странами. Но это не просто способ выразить доверие, это возможность, используя бесценный фактор многоконфессиональности России, продвигать российскую политику в мировом исламе. В то время как Запад провоцирует и поддерживает радикализм и экстремизм среди мусульман, Россия, опираясь на большинство умеренных последователей Мухаммеда, сопротивляется агрессии проповедью мирного ислама. Переоценить это влияние невозможно: ещё 10 лет назад Запад всерьёз рассчитывать взорвать «исламскую бомбу» внутри России, а сегодня в Сирии Россия заживляет раны мусульманского мира, в том числе используя чеченский опыт борьбы с терроризмом.

Правы те, кто говорит о становлении Кадырова как религиозно-политического лидера, способного занять значимое место не только в обновлённой российской элите, но в мусульманском мире. В этой перспективе кроются как огромные возможности для ЧР и РФ, так и большой риск, который подразумевает высокую ответственность лично Рамзана Ахматовича. Прежде всего, перед публичными выступлениями следует тщательнее разбираться в хитросплетениях "Большой игры", в которой мусульман часто используют как марионеток и горячих фанатиков, стравливая с соседями и друг с другом. Не оспаривая репрессий против рохинджа, важно учитывать, что их боевые группы сами применяют насилие против законной власти и по убеждениям близки к Аль-Каиде. Не исключено, что в отчаянии они могут объявить о присоединении к (запрещенному в РФ) ИГИЛ, который ищет новые места дислокации на фоне поражений в Сирии, - и что тогда? как заговорят те, кто сейчас предлагает Москве однозначно поддержать рохинджа? Это, впрочем, не отменяет необходимость оказать политическую и гуманитарную поддержку мусульманам Мьянмы, которых притесняют местные буддисты.

И в любом случае заслуживает огромного уважения та огромная духовная поддержка, которую оказали российские мусульмане своим единоверцам из Юго-Восточной Азии, услышав крики помощи через Гималаи, Каспий и Кавказские горы. Сплочённость и отзывчивость мусульман не может не впечатлять и должна стать примером для российских православных как общности, которая составляет большинство населения России. Не впадая в радикализм и противопоставление другим конфессиям, верующие во Христа, в том числе и невоцерковлённые, должны ощутить себя единым целым и сплочённой силой. И в случае чьей-то большой беды – независимо от того, где она случилась – голос православных должен звучать негромко, но весомо, так, чтобы эхом отзывался по всей планете, где есть хотя бы один православный. Нечто подобное происходит во время крёстных ходов и стояний во время прибытия священных реликвий, однако они недостаточно резонансы. Причина не в том, что нужно громче кричать и требовать – наоборот, это не в русской традиции: молчание православных громче всяких криков: важно, чтобы к воцерковлённым верующим во Христа присоединялись в едином порыве в том числе и невоцерковлённые. Более того, к этому порыву можно и нужно привлекать всех желающих, в том числе и мусульман, и буддистов, и даже атеистов: вера в Бога должна объединять всех жаждущих добра и справедливости и выступающих против жестокости современного мира.

К примеру, как бы важно было устроить всеобщую молитву за мир на Украине, в защиту притесняемых и убиваемых в Донбассе – не только в церквях, где это происходит регулярно на службах, но извне церковной ограды, в миру. Многие российские мусульмане, не менее остро переживающие трагедию на Украине, поддержали бы такую инициативу. Почему бы православным не поддержать и порыв мусульман, остро переживающих за страдания единоверцев в Мьянме, Сирии или Йемене. И тогда мы получим наглядное проявление межконфессионального согласия и единства и перестанем со страхом озираться на протесты мусульман или, скажем, буддистов.

Только таким способом можно преодолеть как радикализм религиозных фанатиков, активно ведущих пропаганду, используя подобные ситуации, так и неприятие воинствующих атеистов, не понимающих, что их время прошло, и XXIвек ознаменуется возрождением религиозного сознания на новом уровне.