От бомжей до хакеров: о том, как теперь можно писать

Недавно в Колумбийском университете прошла церемония вручения Пулитцеровской премии. В номинации "Международная журналистика" приз, предсказуемо, достался серии статей The New York Times Russia's Dark Arts.

Иными словами, циклу о черной магии Кремля. О ботах и троллях, Fancy Bear, фейковых новостях, русских хакерах и Джулианах Ассанджах в погонах, ФСБ и ГРУ, о Путине-властелине и Трампе-марионетке.

Цикл о темных искусствах Путина — это концентрированное выражение всего того, чем нас усиленно кормили весь прошедший год, то есть осатанелой пропаганды под видом журналистских расследований.

Вот, скажем, "прохладная" история от 30 мая 2016 года. О Финляндии.

Краткий пересказ. Финская журналистка расследовала деятельность "фабрики троллей" в Ольгино, о которой любят рассказывать российские оппозиционные медиа. Ну да, она не в курсе, что и в Москве, и в Петербурге — миллион офисов, где можно сидеть и писать комментарии за деньги в свободное от уроков время. Можно в поддержку Путина, можно в поддержку Яндекс.Такси. Для нее, как и для некоторых западных журналистов-расследователей тролли, фейки и прочие 85-рублевые комментаторы — это работники зловещих и таинственных подземных лабораторий. В них тысячи специалистов высокого класса по заданию разведки придумывают и применяют самые изощренные технологии информационной войны.

Смелая журналистка по имени Джессика Аро, выходя к людям со своим расследованием, думала, что они проникнутся, оценят, а на нее вместо этого фотожабу нарисовали. Сняли издевательский видеоролик.

Кроме того, обнаружили, что в 2004 году суд оштрафовал Джессику на 300 евро за употребление амфетамина. Извергам и этого показалась мало: они нашли и выставили на всеобщее обозрение фото, где Аро зажигает на танцполе в ночном клубе. Стали обзывать женщину драгдилером, ну и, конечно, "тупой натовской шлюхой" — куда без этого.

Вообще, документально уличить человека, специализирующегося на разоблачении заговоров иностранных разведок, в злоупотреблении стимуляторами — это безусловная победа. После этого высказывания Аро о том, что "тролли забираются тебе в голову, и ты не можешь перестать думать о том, как они отреагируют на твой следующий шаг" начинают играть новыми красками.

И вот The New York Times рассказывает душераздирающую историю борьбы Джессики Аро, дает небольшой бэкграунд о расстановке общественных сил в Финляндии ("НАТО — не НАТО, пророссийские активисты, кремлевские аналитики, продажные газетенки"), берет пару комментариев у экспертов и делает вывод о том, что Финляндия Путину очень важна и что Путин активно вкладывается в финское общественное мнение. Вот тебе и история на Пулитцеровскую премию! В решении комитета так и сказано — "за репортажи о том, как Кремль расширяет свое внешнеполитическое влияние".

Нет ничего страшного в том, чтобы быть против Путина. Страшно — выдавать довольно поверхностный дайджест российской оппозиционной прессы, сдобренный мнениями из соцсетей и комментариями правозащитников, за ценный журналистский материал. Это, конечно, здорово, что The New York Times рассказала американским читателям о том, чем дышат российская и финская блогосферы, правильно расставила акценты и нанесла ряд резких ударов по трампизму-путинизму, но от лауреата самой престижной журналистской премии ждешь чего-то большего. Как минимум того, что "реальность", которую предлагают журналисты, хоть в чем-то будет отличаться от последнего сезона сериала "Родина".

Есть же нормальные антипутинские расследования: об устричной ферме, Екатерине Тихоновой, да хотя бы о яхте Сечина и кроссовках Медведева. Люди же действительно постарались, какими-то своими хитрыми способами выяснили нечто такое, чего общественность раньше не знала. Это, конечно, не так масштабно и впечатляюще, как разговоры о кибервойсках русского мира. Но именно это и принято называть журналистикой в полном смысле слова.

Наверное, все дело в том, что Пулитцеровская премия — в большей степени литературный и идеологический приз. Ее дают не за цифры и факты, которые добываются под пулями, в женском платье, через границу, а скорее за интересные истории, за конструирование больших и красивых мифов, за создание новых миров, в которые будут вовлечены миллионы читателей, писателей, политиков, за отладку мощных и надежных культурных машин, способных генерировать новые смыслы.

Вспоминается последний сезон сериала "Прослушка", в котором главред старой закалки вступает в конфликт с молодым модным репортером, пишущим цикл материалов о бомжах. У него одна история лучше другой! Редактор уверен, что большая часть сюжетов вымышленная, находит этому неопровержимые доказательства и предъявляет их инвесторам. Только вот уйти из газеты приходится именно ему. Потому что издание собирается получить Пулитцеровскую премию, а факты о бомжах никому не нужны.

История, за которую дали премию The New York Times — в диккенсовском духе. Только не о бомжах, а о русских хакерах.

Источник