Кто грабит Россию?

Множество разговоров о том, что санкции помогли нашей стране, наверное, уже набили оскомину. Но как на самом деле помогли нашей стране санкции, и в чем?..

Бесспорно, помогли они в том, что произошло увеличение трат и, соответственно, увеличение производства оборонного сектора. Ухудшение геополитической обстановки во многом послужило основанием для этого процесса. И в оборонке рост составил по итогам 2016 года порядка 10%, а исполнение оборонного заказа увеличилось до 99%. Все верно — стране нужна сильная армия. Да и портфель внешних заказов значительный.

Что еще? Сельское хозяйство. Здесь, безусловно, тоже есть успехи. Россия в 2016 году — первая по экспорту пшеницы в мире, а общий объем экспорта сельхозпродукции в прошлом году составил рекордные 17 млрд рублей. Но надо понимать, что мы в целом по сельскому хозяйству лишь чуть-чуть перегнали показатели РСФСР. По растениеводству рост на 130%, а вот по животноводству мы находимся на показателях в 70% от уровня 1989 года.

Тем не менее, эти два сектора ставятся постоянно в пример того, как можно расти. Но подъем этот — очаговый. И обусловлен, в первую очередь, неприятными причинами, такими как ускорение инфляции в 2014—2015 годах, а также росту курса мировых валют и нашими контрсанкциями. Не было бы этого, и зарубежный картофель так и не потеснили бы производители из Брянска, а говядину из Аргентины — орловские производители. Не было бы счастья, да несчастье помогло? Не все так просто.

Ослабление рубля привело к снижению денежных доходов населения, снижению потребительского спроса, росту экономической неуверенности. И, что очень печально — в других секторах экономики, не так избалованных вниманием государства, как ОПК и аграрный — подобного замещения так и не произошло.

Системные меры, способные разрубить гордиев узел — известны. Это дешевый и доступный кредит, подавление инфляции через тарифное регулирование, налоговые стимулы для модернизации производства, рост прямых инвестиций в производственные сферы, бюджетные инвестиции в экономику (раз уж иностранных мы пока лишены), льготы для развития среднего бизнеса (сегодня хорошо себя чувствуют в основном крупные предприятия и некоторые научившиеся пользоваться низкими налогами малые ИП). Во многом все это уже было сделано для одной отрасли — сельского хозяйства, и та показала высочайшие темпы роста. Но у сельского хозяйства мощное лобби. А какое лобби может быть у производителя мужских костюмов? Никакого. Как результат из 100 костюмов, продающихся у нас — лишь два произведены в нашей стране. Такие же показатели и по многим другим сферам, где в принципе, у России есть заделы для развития.

Лоббистами программ роста для среднего бизнеса и вообще, для бизнеса, не получившего особого государственного внимания, могут стать предпринимательские организации. Будучи членом Деловой России, я внимательно наблюдаю за полемикой главы организации Бориса Титова и руководителя ЦСР Алексея Кудрина. И мои симпатии — отнюдь не на стороне последнего — методика бывшего главы Минфина известна давно — это понятный для зарубежных спекулянтов курс рубля, политика стерилизации денежных средств и переброски их в иностранные обязательства, по преимуществу — американские. Борьба с инфляцией ради борьбы с инфляцией, обескровливание российской финансовой системы, и как результат — резкий рост заимствований финансовых институтов за границей.

Очевидно, что сегодня реализация такого курса уже натолкнулась на естественное ограничение — наши банки не могут кредитоваться за рубежом так же, как это было 10 лет назад. А бюджетные инвестиции внутри страны и вовсе рассматривались Кудриным и его командой как ересь. Таким образом, программа Кудрина, которую готовит его ЦСР, изначально опирается на не релевантные сегодняшнему дню условия. Структурные реформы, подавление инфляции монетарными методами и прочее и прочее — хорошо звучит, но в реальности не работает. Что прекрасно доказали 17 лет руководства Кудриным и его последователями финансово-экономическим блоком правительства. Именно политика Кудрина привела к тому, что государству пришлось наращивать свое присутствие в экономике. Как итог — усиление контролируемых государством монополий. Рост крупнейших корпораций привел, в свою очередь, к вымыванию внимания к среднему и малому бизнесу, которые, по мнению распорядителей бюджета, недостаточно генерируют прибыль.

С одними естественными монополиями, правда, счастья для всех не построишь. Но как можно реализовать стимулирующие меры для развития экономики хотя бы по нескольким направлениям? Одним из таких способов является управление инфляции посредством контроля над тарифообразованием. Титов и специалисты из Института экономики роста имени Столыпина предлагают стратегическую программу по управлению тарифами. Более 800 специалистов из РАН, Финанского университета, МГИМО, Аналитического центра при правительстве, Вольного экономического общества, считают, что нашли один из драйверов роста. Впрочем, нет сомнения, что эта стратегия будет в штыки воспринята естественными монополиями и чиновниками, курирующими этот блок.

Естественные монополии — это священная корова. Они рассматриваются как главный донор бюджета. И это — справедливо. Но так же справедливо и то, что, если относиться к естественным монополиям только как к наполняющим бюджет институциям, которые внутри себя могут делать что угодно — то это приводит к увеличению тарифной нагрузки на потребителей, и, соответственно, к росту инфляции. Сегодня ценообразование на услуги естественных монополий формируется по фактическим затратам и по потолку «инфляционных» ожиданий. Что, соответственно, позволяет этот потолок регулярно пробивать. И совершенно не способствует мотивации к повышению эффективности расходов естественных монополий.

Да, естественные монополии много инвестируют. Но во что они инвестируют? Как эти инвестиции увязываются с проектами развития и социальными программами? Почему эти инвестиции изначально закладываются в стоимость услуг естественных монополий? Зачем целому ряду этих предприятий окружение из непрофильных активов? Вопросов море. И среди них, пожалуй, главный — почему в последние 10 лет цены на услуги естественных монополий росли быстрее, чем цены производителей обрабатывающей промышленности? За десять лет средняя оптовая цена на газ выросла в 3,7 раз, а средние потребительские цены на товары и услуги промышленных производителей — в 2,4 раза. Такая же история и с ценами на электроэнергию.

Если говорить о проблеме присоединения к газовым и электросетям новых производителей — тут и вовсе катастрофа, особенно по целому ряду регионов. Фактически присоединение к сетям становится главным барьером для открытия новых и расширения имеющихся производств. А высокая стоимость грузоперевозок по железным дорогам (основной способ доставить товар в нашей огромной стране) также лежит тяжким бременем на стоимости перевозимой продукции. При этом, со стороны РЖД хотелось бы видеть большей мотивации к оптимизации затрат, особенно на непрофильные активы.

Рост тарифов в пределе дает до 40% инфляции в стране. Максимально нивелировав этот фактор, мы сможем добиться и снижения инфляции и получить резервы без того, чтобы включать печатный станок, как это практикуется нынешним ЦБ.

Фактически мы обязаны сегодня провести аудит естественных монополий, при этом ограничить рост тарифов и добиться роста эффективности их затрат, а также синхронизировать работу естественных монополий с проектами развития экономики, особенно с региональными проектами роста. Титов и Институт экономики роста имени Столыпина предлагают системный план действий, где одно вытекает из другого — заморозка тарифов на 2018−2019 годы, соседствует с внедрением внешней системы KPI, которая, в свою очередь, влияет на размеры бонусов и зарплат персонала естественных монополий. Главным принципом этих действий является признание того, что естественные монополии — конечно, священные коровы, но при этом они являются не только основными генераторами прибыли, но и главными поставщиками услуг промышленности и населению. Надо добиться того, чтобы тарифы были фиксированными и устанавливались на среднесрочную перспективу в 5−6 лет. Надо изменить практику отнесения инвестиций к расходам, которые обуславливают рост тарифов. Инвестиции следует рассматривать как проектное финансирование.

Многое предстоит сделать, но предпринимать эти меры следует уже в ближайшее время, поскольку, затягивая реализацию стратегии по увеличению эффективности естественных монополий, мы, тем самым, затягиваем процесс выхода страны из кризиса и стагнацию.

Это — только один из шагов по очевидной оптимизации нашего экономического климата в стране.

Источник