Гражданин Навальный и его медиаконкурент

Удаление Алексея Навального с антиреновационного митинга – это больше, чем просто удаление Алексея Навального из состава участников собрания. Это иллюстрация разрыва форматов общественной и медиа-репутаций.

Как известно, у г-на Навального отсутствует пассивное избирательное право, которое позволяло бы ему выдвигать свою кандидатуру на выборах всех уровней. Тем не менее, он сам и его предвыборный штаб полагают, что потенциальный кандидат обладает общественной поддержкой, позволяющей ему продолжать активную подготовку к избирательной кампании-2018. Однако это не так. Г-н Навальный обладает определённой медиа-репутацией, которая в стремительно изменяющемся информационном контексте уже практически не конвертируется в репутацию общественно-политическую.

Именно поэтому рассмотрение вопроса соотношения правовых препятствий к участию в электоральной кампании и их возможного преодоления через демонстрацию, например, накопленной медиа-репутации представляет определённый исследовательский интерес. Особенно в контексте медиатизации политической сферы, приводящей к эффектам персонификации политического процесса и проявлению популистских тенденций в современном информационном обществе.

Избирательные цензы представляют собой систему ограничений и условий, установленных для осуществления активного и пассивного избирательного права. Исходной точной исследования является признание того, что по мере демократизации общества происходит отказ от тех или иных цензов. Это определяется исходя из положения, в соответствии с которым выборы и референдумы, обеспечивающие одно из направлений непосредственного участия граждан в управлении делами государства, являются институтом демократии как политической формы организации политической власти. Положениями основных законов демократических обществ устанавливается политическое субъективное право граждан избирать и быть избранными в органы государственной власти и местного самоуправления.

Любая избирательная система, действующая в условиях правового государства и обоснованно претендующая считаться демократической, крайне заинтересована в вовлечении в электоральные процессы как можно большего числа граждан. При этом конкретизация вопросов, связанных с избирательными цензами, их природой, контекстуальностью и правоприменением, приобретает всё большее значение и актуальность. В первую очередь, это связано с изменением социальной структуры общества, трансформацией партийных систем, эволюцией электорального поведения и медиатизацией практик политических коммуникаций.

Не менее важно и то, что протекающие перемены затрагивают основы социально-политического устройства: формы организации основных действующих в нём субъектов, их состав, а также характер отношений между ними, правила и механизмы их взаимодействия. Меняется сложившийся порядок вещей; приобретая новое качество, деформируется структурный каркас национальных избирательных систем. Возрастает важность системного понимания того, по какой причине тот или иной перечень лиц ограничивается или может быть ограничен в избирательных правах.

Рассмотрение ограничения избирательных прав граждан как сложного политико-правового феномена неотрывно от исторически обусловленных и медийно инкорпорированных схем оценивания и восприятия социальной действительности, которые в настоящее время организуются и оформляются под непосредственным влиянием продуктов медиа-конвергенции. Частным проявлением последних является производство стандартизированных ранжиров медиа-репутаций, которые призваны не только «помогать» аудитории ориентироваться в предлагаемом электоральном разнообразии и удовлетворять свои текущие потребности, но и «контролировать» полисемичный потенциал медиа-сообщений.

Ключевым вопросом здесь становится вопрос выявления нормативных моделей и образцов, которые не только транслируются в мейнстримном медиа-дискурсе, но и активно переосмысляются в исследовательском поле. Какова природа, например, пассивного избирательного права? Как от понимания этого права как права выдвижения своей кандидатуры или как права быть избранным зависит степень реализации конституционного принципа равенства в пассивном избирательном праве – возможность гражданина иметь равные права не только на выдвижение, но и защиту данного принципа на всех стадиях избирательного процесса?

Принципиально важным моментом выступают коллективно вырабатываемые стратегии нормализации, которые находят своё выражение в организации социальных групп, чья основная цель – выработка, поддержание и воспроизводство разделяемых (нормативных) смыслов и поведенческих практик, что объясняется процессами разрушения модернистского социального порядка, неравномерностью процессов медиатизации и культурного сопротивления. Данная нормализация предполагает перманентную ориентацию на социализацию и повышение ранжиров медиа-репутации, которая в непрерывном режиме формируется «при выставлении оценок за любые поступки».

С другой стороны, ограничивая граждан в праве на участие в голосовании на выборах и референдумах, общество сознательно и целенаправленно нейтрализует степень побуждающего воздействия, поскольку получается, что гражданин десоциализируется, выводится за рамки общественно-политических процессов, отторгается от общества и от принятия решений, жизненно важных для него самого.

Рассматриваемая проблематика регулирования избирательного ценза как функции медиа-репутации служит поводом для широкой теоретической дискуссии, прикладное значение которой определяется необходимостью постоянного совершенствования правового обеспечения общественных отношений, возникающих в процессе реализации избирательных цензов.

Очевидно, что изъятие из принципа всеобщности избирательного права, связанное с ограничением избирательного права граждан вне зависимости от его природы, является избирательным цензом.

При этом, с одной стороны, более высокая степень определенности государства по данному вопросу, выражающаяся в изменении действующего законодательства, придаёт данному цензу более высокую степень обоснованности.

Однако, с другой – более высокая степень зависимости ценза от ранжира медиа-репутации формирует последовательность стимулов, направленных на социализацию (в том числе и политическую) индивида, его адаптацию в системе морально-этических координат и принципов, преодоление социальной атомизации, выработку коммуникативных навыков, восполнение дефицита нормативной вежливости, развитие межличностного доверия и паттернов взаимодействия, формирование «публичного языка» и преодоление так называемой «публичной немоты».

Стимулирование развития медийного регистра социального взаимодействия описано (с определёнными допущениями) нормативно окрашенной теорией коммуникативного действия, разработанной Ю. Хабермасом. Согласно ей, медийно-публичный регистр возникает из постоянной практики переговоров политически активных граждан в рамках перманентно идущей рациональной дискуссии по поводу общезначимых проблем. При этом участники публичной дискуссии должны обладать определенными коммуникативными компетенциями, а также соответствующими навыками (манерами), позволяющими им аргументированно, цивилизованно и без лишних аффектов достигать компромиссных позиций. Так возникает делиберативная демократия, которая в идеале опирается на сообщества свободных и равных индивидов, определяющих формы своей совместной жизни в процессе публичных дебатов и образующих публику. Активность общественно ангажированной публики приводит, по Хабермасу, к реализации «публичного интереса» и формулированию представлений об общем благе, а также, в случае необходимости, к изменению и совершенствованию политических институтов.

Однако абсолютизация системы стимулов, направленных на социализацию (в том числе и политическую) индивида и ориентацию на использование им навыков медиадетерминированного взаимодействия, особенно в обстоятельствах установления ограничений для осуществления активного и пассивного избирательного права в зависимости от медиа-репутации, оформляет общественно-политическую действительность на внешне справедливых, но по сути – протоавторитарных основаниях. Развиваемая коммуникативная компетентность оборачивается бесконечным созданием и разрушением «нечто общего», непрерывной коммуникацией между людьми ради собственно самой коммуникации и, следовательно, окончательным оформлением медиакратии.