Чему лидеров украинской оппозиции может научить опыт Февральской революции в России

Между Евромайданом и "Правым сектором".

Итак, социальная революция в Киеве, о необходимости которой так настойчиво говорили на Евромайдане, свершилась! Такой перифраз начала выступления Владимира Ульянова (Ленина) на заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов 25 октября (7 ноября) 1917 года как нельзя кстати подходит в качестве главной характеристики сложившегося политического положения на Украине. Можно как угодно относиться к происходящему в Киеве, но это та реалия украинской политической жизни, игнорировать которую уже бессмысленно. Прежней хорошо знакомой Украины больше не существует. Вопрос лишь в том, в каком направлении станет развиваться государственное строительство, точнее какие внешние импульсы последуют в этом процессе?

Но, похоже, что по-ленински воспользовавшиеся возникновением революционной ситуацией лидеры евромайдана (Яценюк, Кличко) пока не догадываются о том, что прежний олигархический режим власти, олицетворением которой был Виктор Янукович, прекратил свое существование. Они продолжают считать, что оказались во главе пирамиды олигархов местного разлива, забывая, что реальная власть все еще остается на улице, без контроля над которой они не смогут ее удержать. Со всем своим революционным инфантилизмом они думают, что если осыпать радикалов "Правого сектора" идеологическими уступками и ничего не значащими, но имеющими признаки принадлежности к верховной власти, должностями, то этого будет достаточно. Отнюдь нет. "Правый сектор" в отличие евромайданщиков имеет ясную и отчетливую идеологию, предельно организован, имеет жесткую систему внутренней иерархии и дисциплины и главное - контролирует улицу, представляя собой реальную силу, захватившую власть. В этих условиях надеяться на отсутствие у радикалов властных амбиций было бы наивно. Но подобное, скорее всего, результат победной эйфории.

Уже сейчас налицо признаки размежевания между евромайданщиками и "Правым сектором". Дальше их число будет только нарастать. Лидеров Евромайдана регулярно освистывала толпа, на них порой даже нападали. Вряд ли способна кардинально изменить ситуацию и выпущенная на свободу Юлия Тимошенко. Ее проблема даже не в том, что за время заточения она утратила свои электоральные позиции. Просто в сложившейся политической обстановке требуются лидеры принципиально иного типа, никак не связанные с прежним режимом. Тимошенко и К – это люди из прошлого.

Происходящее на Украине чем-то науловимо напоминает события февральской революции 1917 года, а правительство Турчинова-Яценюка-Тимошенко – временное правительство Керенского. "Правый сектор" – далеко не малоизвестная в начале 1917 года РСДРП(б). Однако в кипящем событиями революционном бульоне могут всплыть любые неожиданности. Временно безлидерная улица и недовольная толпа на ней – настоящий источник будущей власти и условие слабой легитимности новой конфигурации лиц, которые считают себя временным правительством.

Впрочем, есть еще одно немаловажное отличие "Правого сектора" от большевиков. Идеология последних распространялась на наиболее многочисленные слои населения царской России и, тем самым, позволяла партии претендовать на гегемонию. Кроме того, она выставила позитивно воспринимаемые большинством лозунги, предельно тогда (а, может быть, и сейчас) актуальные: "Землю - крестьянам", "Фабрики - рабочим", "Мир - народам". "Правый же сектор" ориентирован на немногочисленное русофобски настроенное население западной Украины и не в состоянии предложить ничего, кроме отъема имущества у "москалей", запрета русского языка, сноса советских памятников и переименования улиц и площадей.

Как минимум, такая программа-максимум может привести к росту сепаратизма у русскоязычного Юго-Востока и резкое обострение этноконфессиональной напряженности в стране в целом. А это в свою очередь создаст достаточный повод для иностранного вмешательства в урегулирование гуманитарного кризиса. В отличие от Советской России в ее первые годы, когда у молодого государства рабочих и крестьян оставались достаточные ресурсы для отпора любой интервенции, "бандеровская" Украина в состоянии лишь одержать победу в центре Киева, и то при массовом завозе бойцов из западных регионов страны и отсутствии приказа силовым структурам на разгон протестующих. Внутренняя слабость всегда провоцирует внешнюю экспансию.

Россия имеет наибольшие возможности для внешней "гуманитарной экспансии" в целях защиты русскоязычной части украинского населения, чьи права уже нарушаются. Более того, сам факт такого пренебрежения интересами России на стратегически важной для нее территории является геополитическим вызовом, единственный адекватный ответ на который – это зримая ощутимая демонстрация силы вплоть до ввода войск на Юго-Восток республики. Однако для таких жестких шагов России есть существенный ограничитель. Демонстрировать силу и тем более ее применять проще при условии консолидации и организации всех пророссийских сил на Украине. Неплохо было бы создать параллельное правительство и силы самообороны. Другими словами необходим институционально оформленный сепаратизм Юго-Востока Украины, гарантом безопасности которого могла бы выступить Россия. Судя по всему, именно для консультаций по этим вопросам лидеры Харькова и Харьковской области направились в Россию сразу после оглашения резолюции Съезда представителей юго-восточных регионов и Крыма, в тексте которой трудно не заметить признаков сепаратизма. Возможность силового ответа на геополитический вызов России открывается также неподписанием уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным документа по итогам переговоров властей Украины с оппозицией и представителями Евросоюза. О том же свидетельствует отзыв полномочного посла на Украине Михаила Зурабова для консультаций в Москву.

Что касается перспектив прямой военной экспансии Европы, то не следует забывать, что пространство ее силового маневра ограничено подписанным представителями ЕС итогового документа по результатам переговоров правительства Януковича и лидеров Евромайдана. Другими словами ввод войск, например, из Польши возможен лишь при условии угроз формируемому в Киеве режиму власти лидеров Евромайдана. Его сложно будет объяснить сепаратизмом на Юго-Востоке. При этом надо иметь в виду другой важнейший фактор – неблестящее финансово-экономическое положение, в котором оказалась Украина. В случае силовой экспансии Европа даже при условии подписания Договора об ассоциации будет вынуждена выделять немалые средства на поддержание незалежной экономики. Впрочем, свободных финансовых ресурсов у Евросоюза нет. Он, очевидно, хотел бы избежать выделения субсидий Украине, которая не входит в паневропейское объединение, кивая то на МВФ, то на саму Россию.

Меньше всех связаны руки у американцев. Но пока в Вашингтоне намерены не вмешиваться, ограничиваясь общедипломатической поддержкой. Показательным в этом отношении является пассаж помощника президента США по национальной безопасности Сюзан Райс, которая назвала возможный ввод российских войск на территорию Украины "серьезной ошибкой". Но это заявление Райс российская дипломатия использовала лишь как повод для демонстрации силы и предупреждения возможной американской экспансии.

Таким образом, в условиях нынешнего бардака на Украине, лень американцев и жадность Европы, Россия имеет короткий по времени шанс закрепить свои позиции в юго-восточных регионах Украины и Крыму. Вот именно такие весьма не радужные для лидеров Евромайдана и "Правого сектора" перспективы пока удерживают их альянс, ограничивая войну политических амбиций.

Однако многое может измениться. Если "Правый сектор", недовольный распределением портфелей в правительстве, выступит против лидеров Евромайдана. И (или) если сепаратизм Юго-Востока и Крыма будет институциализирован. В том и другом случае это будет означать экспансию, соответственно, с Запада и Востока с последующим распадом Украины на зоны влияния. В дальнейшем после возможного распада страны конечный итог украинского кризиса будет зависеть от уровня социально-экономического восстановления на территориях этих оккупационных зон.