Мне грустно думать, чем закончилась эйфория августа-1991

В августе 1991-го страна переживала не национальную революцию, а ее симулякр.

В августе 1991-го мне было всего два года, так что никаких воспоминаний о путче у меня, разумеется, нет. Знаю только, что мой отец - ему тогда было примерно столько же, сколько мне сейчас - вышел вместе с сотнями тысяч москвичей защищать Белый дом. Правда, к тому времени он уже развелся с мамой, в противном случае вряд ли бы она его туда отпустила. И еще знаю, что, будь я старше, я бы тоже туда пошел. Хотя о том, чем закончилась вся эта эйфория, мне думать грустно.

В августе 1991-го страна переживала не национальную революцию, а ее симулякр. Памятник Дзержинскому сняли - а в мрачном здании на Лубянке работа и сейчас кипит полным ходом. СССР развалили - а русского демократического государства так и не создали. Советский народ упразднили - но вместо него по тем же лекалам выкраивают российский народ.

Путч был смешным и никудышным - но таким же придурошным было и всё дальнейшее развитие страны. Поэтому августовское стояние у Белого дома так и не вошло в народную память. Мне кажется, даже в депрессивной Румынии с большей теплотой вспоминают о свержении Чаушеску, хотя далось оно куда большей кровью, чем оборона российской демократии от кучки стариканов с трясущимися руками. Потому что румыны в результате все-таки вернули себе государство, пусть плохонькое, но свое. И эстонцы вернули. И чехи. И словаки. И казахи. И только русских с самого верха до сих пор уверяют: «идеи построения русского национального государства противоречат всей нашей тысячелетней истории». Крючков и Янаев, безусловно, подписались бы под этим утверждением.