Когда потребительская революция реализована, возникает вопрос - что дальше?

Мечты наших сограждан, появившиеся в голодных 90-х, оказалось реализовать проще всего.

Отношение россиян к будущему носит равнодушный и умеренно пессимистичный характер. Будущее страны многим глубоко неинтересно, потому что оно начинается за пределами их жизни и может быть даже жизни их детей. Когда мы задаем вопрос о возможности вхождения России в число самых экономически развитых стран, нам отвечают, что да, конечно, но через 50-70 лет. А раз так, то нам что до этого? Большинству же просто все равно, главное чтобы здесь и сейчас их личностные практики соответствовали стандартам, принятым в их окружении.

Россия погружена в повседневность. Когда потребительская революция реализована, когда у всех по два холодильника и четыре машины, возникает вопрос - что дальше?

Мечты наших сограждан, появившиеся в голодных 90-х, оказалось реализовать проще всего. Проблема заключается в том, что, реализовав потребительские запросы, ты все равно находишься в определенной страте и выбраться из нее практически невозможно. У тебя может быть две машины. Ты, может быть, занял место начальника управления в какой-то фирме, но понимаешь, что лестница, по которой ты планировал забраться, уже давным-давно забита теми, кто забрался на нее раньше, и перспектив никаких нет. Подсчитано, что если в США материальный и статусный рост продолжается до 55 лет, то в России он заканчивается примерно в 35 лет и после этого изменить что-то в жизни практически невозможно. Это не добавляет оптимизма.

Зафиксировать образ будущего по результатам исследований нельзя, можно лишь строить гипотезы. И, на мой взгляд, он заключается в построении общества равных возможностей.

В нем должно присутствовать три компонента.

На первом месте равенство правовое (равенство граждан перед законом, отсутствие правового беспредела).

Затем идет равенство имущественное, которое диалектически реализуется через неравенство в рамках срединного слоя. Мы все время меряем полюса бедных и богатых, а 80% населения мало кого интересует, внутри него практически не существует социальной дифференциации. И проблема там стоит не в достижении равенства, а в достижении неравенства, которое стимулирует социальную мобильность. Нужны верхний слой среднего класса и нижний слой. Человек должен понимать, что если он будет успешно работать, то у него есть какая-то жизненная перспектива. Для этого должна быть социальная дифференциация, мобилизующая общество.

Третий компонент – свобода частной жизни, - часто упускается из виду. Государство должно перестать быть тотальным, вмешиваться в то, что мы читаем, какие фильмы смотрим, куда ездим, с кем живем, курим или не курим. Какое-то время государству было наплевать на частную жизнь граждан, теперь вдруг оно озаботилось моралью и пытается научить, как жить. Это вызовет в будущем определенные проблемы.

Впереди нас ждет капитализм без демократии. И у нас, и на Западе многие яйцеголовые поняли, что можно успешно развивать экономику в рамках авторитарных практик. Многие авторы стали склоняться к мысли, что в условиях кризиса демократия является неким архитектурным излишеством, от которого можно постепенно отказаться.