В Москве прошел экспертный круглый стол на тему «Пропаганда в контексте Специальной военной операции»

11 июля в Москве состоялось заседание экспертного круглого стола, посвященного проблеме пропаганды в контексте Специальной военной операции. В его работе приняли участие известные политологи, специалисты по информационным кампаниям, депутаты Госдумы, политтехнологи и представители академического сообщества.

Вел заседание круглого стола глава Центра политического анализа и социальных исследований, доцент Финансового университета при правительстве России, историк Павел Данилин.

Экспертам предлагалось обсудить просветительский курс лекций Павла Данилина, прочитанный в 2024 году и опубликованный в том числе и на сайте ЦПА[1]. Также на рассмотрение около двадцати собравшихся экспертов были предложены следующие вопросы:

• СВО стала апофеозом эксплуатации дронов на поле боя. А есть ли что-то новое в стратегии и тактике ведения пропагандистской работы, что выявилось в ходе СВО?
• Последние годы в язык теории пропаганды и агитации попали такие слова как фейк-ньюс, дипфейк и постправда. Работают ли эти метатеоретические термины для описания пропаганды сторон в украинском конфликте?
• Украинский конфликт развернулся между странами, говорящими на одном языке с практически прозрачной медийной границей. Как была создана и поддерживалась медийная «линия фронта» между странами? Как пропагандистские «ДРГ» работали и работают в «тылу врага»? Как выявлять и нейтрализовать вражескую пропаганду?

Эксперты сошлись во мнении, что такого рода курсы, подобные тому, что представил Павел Данилин, необходимы для преодоления последствий влияния пропаганды противника на российское общество в целом и молодежь в частности. Ряд экспертов подчеркнули, что эффективность деструктивной пропаганды противника на начальном этапе СВО была относительно эффективна, тем самым подтвердив ряд тезисовПавла Данилина. «Они (украинская сторона) грузили информационное пространство фейками типа Бучи по полной программе. На западную аудиторию и на наших релокантов это работало надежно», - отметил один из экспертов. С ним согласился второй: «Соцсети, запрещенные в России они юзали, как хотели — блокировали любой пророссийский контент. А вот любой человеконенастнический украинский — пожалуйста, публикуй. И полился поток фейков про крах экономики, грядущий голод, мобилизацию миллионов россиян, потери в сотни тысяч на фронте. Впечатление это первоначально производило, особенно на всякую либрельную публику и западные медиа».

Однако, как отметили все эксперты: по мере продолжения спецоперации ВС РФ эффективность негативной пропаганды против России постепенно падала. Эксперты в целом согласились с тезисом, что России удалось нейтрализовать наиболее активные пропагандистские мероприятия противника: «Ставка на раздувание панических настроений не сыграла. Вся наша эмиграция — ну триста тысяч, да и тех больше мобилизация напугала, а не инициативы ЦИПСО. А на нормальных людей эта история не слишком влияла».

К числу пропагандистских инноваций, которые применялись противником в ходе СВО, эксперты отнесли массированное применение грубых фейков, в том числе генерируемых при помощи новейших технологий (нейросетей). Основными каналами донесения пропагандистских месседжей стали соцсети — что уже было видно по предыдущим конфликтам со времен «арабской весны» или «цветных революций»: «Будущее любой пропаганды сегодня — массированное вкидывание разного рода дип-фейков. Фактически уже сегодня мы видим, как на выступление спикера, скажем, российского министра обороны просто накладывают другой, сгенерированный текст — и тут же пушат, распространяют через западные соцсети». Это мнение поддержал и другой из экспертов: «С самого начала СВО мы увидели грандиозную по объемам кампанию по посеву паники среди российских граждан. Но самое интересное — это была апробированная еще до 22-го года тактика звонков то от ФСБ, то от СБУ с призывами поджогов военкоматов. Те же набросы мы видели и после трагедии в «Зимней Вишне» - когда панические настроения провоцировали посредством постов в местных соцсетях и анонимных звонков, родом из Украины». Еще один эксперт заметил, что «одна из крутых позиций пропаганды ЦИПСО — постоянные пугалки, что в России грядет новая волна мобилизации. Хорошо, что в российских соцсетях они распространять это толком не могли — большинство сообщений оперативно удалялись».

Обсуждая стратегии контрпропаганды, которые применяла или потенциально могла бы применять Россия в ходе СВО и на более широком историческом отрезке, эксперты отмечали роль российских государственных СМИ, которые должны работать на внешнюю аудиторию. Помимо этого, было высказано предложение институциональной реорганизации системы государственной пропаганды в России: «Может стоило, чтобы Маргарита Симонян и Russia Today работали на украинскую аудиторию в свое время активнее. Отдельная редакция, как на рабском вещает, только на украинском. Хотя на украинском не так необходимо — все равно вся публика там русскоязычная. Весь развлекательный контент они по-русски потребляют». Мнение в целом поддержало большинство экспертов: «Это должен быть абсолютно государственный вопрос этим должны заниматься профессиональные люди, а у нас нету института профессионального по украинской тематике. Скажем так: никто этим не занимался, кроме пары академических институтов, которые больше про историю, а не про современность».

Звучали и радикальные предложения. В частности, один из экспертов предложил создать министерство пропаганды: «Рассуждая о пропаганде или «Как нам обустроить рабкрин» как Ленин писал в своё время. Вот как нам обустроить, реорганизовать: нужно сделать Министерство отдельно или вот комитет Госдумы, в котором у нас Олег Матвейчев состоит, преобразовать в своего рода Министерство пропаганды Республики, по иранскому образцу».

Впрочем, данная идея была воспринята не всеми экспертами и на тему переформатирования пропаганды возникала отдельная мини-дискуссия. Как отметил один из приглашенных экспертов, «министерство пропаганды - слово с отрицательными коннотациями. Оно может называться Министерством культуры как в Иране. А по факту должно заниматься донесением прогосударственной, пророссийской позиции как внутри, так и вовне страны».

Мнение спикера поддержал другой специалист: «Американцы с 1946 года сочинили где-то больше двадцати терминов, которыми они заменяли слово «пропаганда», после того как они его запретили, приписав исключительно тоталитарным режимам. Сейчас у них последнее модное слово это - «стратегические коммуникации»».

Председательствующий на круглом столе заметил: «Я вот как это вижу - что противник добился одного что он сумел внедрить идею что пропаганда и ложь - это синонимы, что это тождественные понятия. Но мы же понимаем это на самом деле не так, что бывает хорошая, позитивная пропаганда это может быть упрощенная схема, но упрощение и ложь — совсем не одно и то же. Бывает, в конце концов, популяризация сложных научных идей — это упрощение и это пропаганда».

В плане механизмов противодействия пропаганде противника по конкретным фейкам и кейсам эксперты высказывали мнение, что некоторые из этих элементов кампании работали исключительно на эмоции и бороться с подобным крайне сложно: «Вспомните Бучу, где на пропагандистском видео был прямо встающий труп. Незачем даже опровергать. Здесь была проблема, но по итогу был достигнут кумулятивный эффект. А эффект не напроверяешь и не опровергнешь».

Один из экспертов предложил в качестве работы с населением новых территорий «метод Франческо»: «Насчёт взятия городов-миллионников, где все тебя якобы ненавидят, есть метод который называется методом Франческо Сфорца. В средневековой Италии — богатом регионе по тогдашним меркам, кондотьер, военачальник миланского герцога (а Милан был самым богатым государством в мире), поднял мятеж против своего герцога и решил сам стать герцогом. Он окружил Милан, где его все ненавидели и не хотели сдаваться, и осаждал его. А когда миланцы уже совершенно обалдели от голода от невыносимых условий и сдались, он ввез в город хлеб и всех накормил. И стал любимым правителем. Поскольку миланцы поняли, кто главный и кто о них реально заботится. Также выстраивается и наша стратегия по отношению к украинцам — удары по инфраструктуре, а потом Россия вернется и большинству станет жить хорошо».

Оценивая курс лекций Павла Данилина, эксперты сошлись во мнении о необходимости такого рода курсов, особенно для работы с молодежью: «Можно издать книгу, но бумажные книги для молодежи, особенно в регионах — это слишком дорого. Они не будут покупать книгу за тысячу рублей — никакой стипендии не хватит». Другой эксперт также отметил: «Книги сейчас вообще мало читают. Сейчас другая культура потребления информации. Потому видео-лекции и интервью — оптимальный формат. Ролики на популярных видео-сервисах — это то, что потребляется. Правда, в формат тик-тока такую тему нельзя запилить чисто технологически».

Отдельно эксперты отмечали необходимость дальнейших обновлений материала по мере развития событий. Также была высказана позиция о необходимости дополнения курса в историческом контексте — чтобы молодые люди понимали не только текущий контекст, но и представляли себе историю информационных войн против России в исторической перспективе.