Ù, или Толкование сновидений

В стародавние времена у нас не было слов для многих вещей, которые мы не понимали. Например, у нас не было слова для того, что происходило в наших головах во время ночного бессознательного состояния.

На самом деле сама идея ночного бессознательного состояния была пугающей, и мы только недавно придумали для этого слово, которое не было пугающим. До этого мы называли это ночной смертью и думали, что боги наделили нас ею, чтобы регулярно напоминать нам о нашей ничтожной смертности. Потом они разрешали нам возрождаться утром, и мы должны были быть им благодарны.

Невозможно узнать имя гения, придумавшего слово, которое позволило нам поверить, что бессознательное состояние, в которое мы периодически впадаем, нормально. И это было еще одно новое слово, «норма». Идея, лежащая в основе этого слова, идея о том, что существуют нормы, мерила, по которым можно измерять вещи, также была новой.

Слово, которое мы придумали для ночного бессознательного состояния, было таким: ù. Когда мы узнали«ù», оно нам стало казаться долгожданным утешением.

Но еще мы заметили, что во время ù мы не были абсолютно отсутствующими; происходили события, иногда с «нами», иногда с нами, какими мы когда-то были, а иногда с нами в другом возрасте, в других обстоятельствах или с совершенно другими персонажами –«нами», но непохожими на нас... или, в качестве альтернативы, события могли происходить с совершенно незнакомыми людьми, о которых мы ничего не знали. Эти события обычно не были последовательными и часто не имели смысла, но иногда они были последовательными и имели какой-то смысл, хотя мы помнили только некоторые из них, и то не полностью. После пробуждения оставались лишь фрагменты.

Мы спрашивали, не живем ли мы все двойной жизнью, дневной и ночной, и думали, что каждая жизнь может быть ù другой. Возможно, наши ù-самости тоже помнили только фрагменты нашей бодрствующей жизни и пытались разобраться и в них.

В итоге нам понадобилось два слова для описания того, что происходило во время ù, одно слово для бессмысленных вещей, а другое - для кажущихся значимыми.

Мы назвали бессмысленные вещи маму. «Сны». Осмысленные вещи мы называли машнги, «видения», а также использовали это слово для обозначения «предзнаменований». Каждый день за завтраком мы раскрывали наше последнее маму и спорили о том, действительно ли это машнги. Сначала никто не знал, как победить в этих спорах, и поэтому нам пришлось временно согласиться, что слова «победа» и «поражение» неприменимы к обсуждению маму и машнги.

А затем мы придумали толкователей, которые должны были разбираться с «маму» и «машнги» так, чтобы мы знали, что есть что. Сейчас мы уже не помним, почему считалось, что определенные люди обладают правом толкования, и на каком основании они выносили свои суждения, но мы все принимали то, что они говорили, как бы безумно это ни звучало.

Если толкователь говорил: машнги говорит, что ты влюблен в свою сестру, мы отвечали: угу, хорошо.

Если толкователь говорил, что машнги говорит, что ты ненавидишь своего отца, мы отвечали: да, наверное.

Если толкователь говорил, что машнги хочет, чтобы вы расстались со своим партнером, мы так и делали, а если нам говорили, что машнги хочет, чтобы мы убили своего соседа, мы тоже так делали.

Если толкователь говорил: машнги хочет, чтобы вы построили храм Э-нинну во славу бога Нингирсу, а присутствие в вашем машнги этих шумных птиц тигидлу, щебечущих на деревьях илдаг, означает, что они не дадут вам спать, что для вас не будет ù, пока вы не построите его... ну, тогда, говорили мы, мы займемся и этим - вот смотрите, как мы построим этот храм.

Но через какое-то время вышлоеще одно событие. Случилось восстание против толкователей.

Оказалось, что многие люди не хотели расставаться со своими партнерами, убивать своих соседей или строить храмы, и эти бунтари придумали идею, что не существует такого понятия, как машнги, что боги не стали бы общаться с нами таким сложным для понимания образом, и поэтому из этого следовало, что есть только маму, бессмысленные вещи, которые происходят во время ночного бессознательного состояния, ù, и что нам не нужно обращать никакого внимания на эти маму или их толкователей.

Дальше был всего шаг до очередной идеи, которая заключалась в том, что богов все равно нет, что даже Нингирсу не существует, а является лишь плодом мира грез, мира маму, который также не существует; и это означало, что мы существуем сами по себе, без могущественных невидимых и правящих нами существ, и поэтому мы должны делать свой выбор без предзнаменований, видений или толкователей. Вселенная была необъяснима, она просто была, и ее не нужно было объяснять - она ничего не должна была значить. И вся человеческая жизнь, бодрствующая или спящая, оказалась своего рода абсурдным «маму».

И когда родилась эта ужасная идея, она расколола нас на два лагеря, и началась великая гражданская война, которая не прекращается и по сей день.

Нам нужно, чтобы кто-то придумал слово, которое убедит нас в том, что идея богов и идея отсутствия богов - это норма. Что если одни люди думают о жизни как о маму, а другие хотят, чтобы она была наполнена машнги, что ж, это вполне нормально.

Если бы у нас было такое слово, мы могли бы договориться о различиях, и наша бесконечная гражданская война закончилась бы. Мы могли бы пожать друг другу руки и принять идею, что мир храмов Э-нинну, построенных во славу бога Нингирсу, и мир, в котором вообще нет храмов, могут существовать одновременно, бок о бок, без проблем.

Мы с сожалением сообщаем, что пока никто не придумал такого полезного слова.

Источник: Море рассказов Салмана

Текст также представлен на выставке HumanBrains. It Begins with an Idea. Prada Fondazione, Венеция, 2022.