«Заветное желание», или Прощай, неолиберализм!

Неудивительно, что мировая премьера «Заветного желания», нового мультфильма студии Диснея, состоялась в Лос-Анджелесе 8 ноября 2023 года, всего через несколько часов после окончания самой продолжительной забастовки профсоюза актеров в истории США.

Мюзикл, возможно, не является технически новаторским, но он выражает недовольство «мягкой силой» неолиберализма, которая больше не сможет обмануть молодое поколение, основную аудиторию анимационного фильма.

С самого начала и до конца «Заветное желание» представляет собой психополитическое отражение традиции, восходящей, по крайней мере, к «Государству» Платона. В труде Платона проводилось точное соответствие между различными качествами души и политико-экономическими классами: вожделеющая душа, представленная работниками, аффективная душа, воплощенная в стражах, и разумная душа, соответствующая царю-философу. Хотя в диснеевском фильме нет явных классовых градаций, король-монарх Магнифико (Крис Пайн) тщательно следит за сокровенными желаниями и чаяниями народа. Как добрый царь, он наблюдает за пожеланиями, которые подданные королевства Росас отправляют в эфирные сферы, но только для того, чтобы убедиться, что с колебаниями их душ не произойдет ничего плохого - что они не будут запятнаны проблемами реального мира, но также, чтобы почти ни одно из них не могло быть реализовано. Политическая власть следит, чтобы сдерживать порывы психической жизни, музеефицируя и блокируя (фактически подавляя) эту самую жизнь.

Таким образом, даже внешне выглядящий добрым этот неолиберальный психополитический проект по сути имеет довольно зловещий характер. Главную озабоченность здесь вызывает безопасность, сохранение снов, что фактически парализует желания, не говоря уже о том, чтобы нейтрализовать те, которые могут показаться подрывными. Например, король Магнифико встревожен, когда узнает о желании столетнего мужчины Сабино (Виктор Гарбер) только потому, что оно отдаленно связано с желанием вдохновить на новые свершения молодежь – желание, которое монарх немедленно интерпретирует как разжигание будущего восстания. Кроме того, лишь очень немногие безобидные желания исполняются, для чего устраиваются пышные церемонии. Точно так же исключительные случаи восходящей классовой мобильности интенсивно демонстрируются в неолиберальном центре внимания, давая смутную надежду подавляющему большинству людей, которые никогда не доживут до того, чтобы увидеть, как сбываются их скромные мечты о постоянной работе, комфортном жилье или пригодной для жизни планете.

Также в «Заветном желании» видны психополитические следы теорий Томаса Гоббса и Зигмунда Фрейда. Передача желаний монарху восстанавливает гоббсовскую динамику суверенитета: каждый гражданин неявно соглашается передать свою способность к применению насилия суверену, который, аккумулируя и концентрируя все индивидуальные способности, обеспечивает, чтобы между людьми царил гражданский мир. Этот контракт явно выражен в представленной анимации, пусть речь идет не о насилии, а о психической жизни.

Когда дело доходит до психологического, если не психоаналитического, подтекста, платоническое воплощение разума в короле-философе мутирует в репрессивный аппарат, безжалостное суперэго, высасывающее либидинозную энергию из бессознательных желаний в тот момент, когда они становятся осознанными - выраженными в словах или как-то иначе. Фактически, философ, отец семнадцатилетнего лидера восстания Аши (Ариана ДеБоз), либо умер, либо навсегда покинул королевство. Далекий от того, чтобы быть философом, король Магнифико является бюрократом желаний, скорее рационализирующим, чем рассуждающим, и прагматично поддерживающим ту версию «реализма», которая наиболее удобная для сохранения им власти. Что Магнифико забывает, так это то, что психическая репрессия, как и ее политический аналог, чтобы оставаться эффективной требует огромных затрат энергии.

Ситуация начинает меняться, когда Аша понимает, что, казалось бы, благой политический порядок, в котором каждый счастлив, зная, что его желания охраняются власть имущими, построен на лжи, на глубоко спрятанной фрустрации желаний и страха риска, что подрывает жизнеспособность существования. В соответствии с нынешними фигурами, возглавляющими движение экологического протеста, такими как Грета Тунберг, Аша не боится «говорить правду власти» или, в буквальном смысле, брать ответственность за желания в свои руки, чтобы вернуть их законным владельцам. База восстания имеет психический характер - это разочарование в статус-кво, надежда на лучшее будущее, которое система не может обеспечить при условии своего сохранения, но прежде всего, диспозитив следовать своей мечте (или своей звезде), не предавать свое желание.

Хотя «Заветное желание» готов попрощаться с превратившимся в ад неолиберальным раем королевства Росас, он делает это на явно неолиберальных условиях и молча сохраняет некоторые черты проклятой системы. Когда король Магнифико встает на путь зла, он начинает питаться желаниями своих подданных, в результате чего они становятся похожими на зомби. Предпосылкой этой трансформации является то, что изначально неолиберализм представлял собой честную управленческую политико-экономическую систему, которая действительно сохраняла в неприкосновенности желания, энергию и труд (словом, все, что было экстернализировано), а не питалась ими за счет людей. Как будто капитал, невозвращенная часть рабочего времени, представляет собой просто накопленную массу стоимости, хранящуюся в дворцовом хранилище (или в банке), не подвергаясь экспроприации и не вызывая дальнейшей экспроприации рабочих.

Та же самая наивность влияет и на предложенное в фильме революционное решение. Необходимость коллективных действий против тирании короля Магнифико очевидна: она возникает из-за отождествления каждого со звездой, которая в то же время является общей субстанцией всего сущего (а именно, звездной пылью) и единственным, блестящим, ярким и исключительным существом. Но, если не считать стремления к освобождению, все остальные желания остаются приватизированными, сферически изолированными от всех остальных, и после восхождения на трон королевы Амайи (Анжелика Кабрал) (вся власть и все богатство остаются в распоряжении одной семьи после восстания!), она становится «хорошим» менеджером и правителем-технократом, которая помогает осуществлению индивидуальных желаний посредством небольших совместных трудовых коллективов.

Итак, «Заветное желание» весьма нерешительно прощается с неолиберализмом. Ситуация не изменится коренным образом, если мы не поймем тесную связь между, с одной стороны, эффективной управленческой технократией и злой тиранией, а с другой стороны, подавлением беспорядочных желаний и реализацией чистых индивидуальных желаний. А до этого момента то «заветное желание, что значит для нас больше, чем все», о котором поет Аша, будет оставаться пустым словом.

PS