«Моби Дик» и быки Хемингуэя: к изучению приемов насилия

«Моби Дик» обычно рассматривается как роман, исполненный глубокого символизма. Несомненно, это во многом объясняет его литературную привлекательность.

Но он построен на практическом наблюдении. Герман Мелвилл, благодаря своему опыту службы на китобойных судах, знал, что загарпуненный кит, по сути, убивает себя. Спасаясь, кит тащит лодку с матросами несколько миль, пока не истратит все силы, и это в конце концов позволяет гарпунеру приблизиться и прикончить его. Кит намного больше и сильнее своих преследователей; если бы он сражался с ними лицом к лицу в воде, он бы победил. Но киты не воинственные животные, и они напуганы, и именно это влечет их гибель.

«Моби Дик» же — мысленный эксперимент. Мелвилл представляет, каково было бы, если бы кит был таким же разумным, как человек. Вместо того, чтобы убегать, он бы развернулся и сражался. Моби Дик, белый кит, покрыт шрамами от гарпунов, все еще торчащих и его бока. Это раны или трофеи от предыдущих встреч с людьми - он всегда разворачивался и крушил лодки гарпунеров. Как в целом признавали литературные критики, его белый цвет кожи указывает на то, что он почти человек. Но никто в романе открыто не признаёт, в чём заключается его человечность – а именно в том, что он признаёт тактику, к которой прибегают люди для убийства китов. Ограниченность человеческих представлений о животных проявляется в том, что они видят в Моби Дике только сверхъестественное или дьявольское существо (а в случае критиков – символическое). Моби Дик не обязательно злобен, но он достаточно умен, чтобы понимать, что бегство убьёт его, и что его единственный шанс – это развернуться и контратаковать.

В этом отношении «Моби Дик» также иллюстрирует главный принцип конфликта человека с человеком. Победа в схватке обычно начинается с установления эмоционального господства, и большая часть физического ущерба наносится после того, как одна сторона эмоционально побеждает другую.

Эрнест Хемингуэй дает параллельный, но гораздо более подробный анализ корриды («Смерть после полудня», 1932). Взрослый боевой бык намного больше, сильнее и быстрее, чем люди, которые пытаются убить его на арене. Бык весит от 800 до 1000 фунтов, бегает быстрее человека на короткие дистанции и имеет острые рога, такие же острые, как мечи и копья, которые тореадоры используют против него. Единственный способ, которым люди могут убить быка (то есть, не прибегая к оружию или яду), это измотать его. Команда тореадоров заманивает быка в разные стороны, размахивая яркими цветными плащами и тканями на палках, заставляя быка преследовать человека, но уклоняясь от его рогов (если тореадоры опытны и удачливы), в то время как бык бросается на приманку в виде ткани. Ближе к началу боя люди также наносят быку удары в плечи копьями и мини-гарпунами, чтобы бык провел остаток боя, разъяренный и действительно немного похожий на Моби Дика. Подобное также делается для того, чтобы утомить быка, чтобы он не мог высоко поднимать голову, чтобы ударить человека рогами в грудь. Однако главный приём тореадора, направленный на изматывание быка, — это замысловатые вращения и шаги в сторону с плащом, которые не только заставляют быка промахнуться по человеку и вызвать ликование зрителей, но и заставляют его резко разворачиваться на месте. Это способ использовать вес и скорость быка против него самого; бык не может развернуться на радиус меньше длины своего тела, а если попытается, то скрутит позвоночник и в конце концов достигнет точки, когда он едва может атаковать и не сможет держать голову поднятой, чтобы убить человека рогами. В этот момент матадор заманивает быка головой вниз с помощью ярко-красной ткани в одной руке, одновременно просовывая меч над рогами и убивая быка через уязвимую точку на затылке.

Хемингуэй прямо упоминает, что техника тореадоров подобна технике крупного рыбака, который утомляет большую рыбу, заставляя ее плавать на леске до тех пор, пока она не утомится настолько, что ее можно будет вытащить из воды. Он не упоминает Моби Дика, и, по-видимому, ни одна рыба не была настолько умна, чтобы использовать тактику Моби Дика против рыбака. Но быки, похоже, хорошие ученики. Фактически, утверждает Хемингуэй, главное правило современной корриды заключается в том, что бык, прежде чем он впервые выйдет на арену, не должен был ранее сражаться с человеком. Он никогда раньше не видел арены изнутри, ни толпы, ни ярких плащей, ни тореадоров с их оружием. Он следует за приманкой ярких тканей и промахивается по людям, в которых целится своими рогами. Он изматывается в процессе и умирает, когда изнемогает.

Для корриды это больше, чем мысленный эксперимент, поскольку Хемингуэй описывает случаи, когда опытные быки снова и снова сражаются с людьми. На первоклассных аренах для боя быков в больших городах используют только новых, неопытных быков, но на корриде в небольших городах, и особенно там, где сражаются любители, используют более дешевых быков — быков, бывших в употреблении. Как и в случае с подержанными автомобилями, принцип заключается в том, что покупатель должен быть осторожен, поскольку быки, бывшие в употреблении, — это опытные быки, и они уже изучили трюки, которые используют люди. Хемингуэй упоминает быка, который убил шестнадцать человек и ранил еще шестьдесят; ни один человек не был достаточно искусен, чтобы убить его на арене, и в конечном итоге его отправили на бойню. Опытные быки вскоре понимают, что их только заманивают яркой накидкой; они будут стоять на месте и отказываться атаковать, затем выберут одного конкретного человека из всех и будут преследовать его, не отвлекаясь на других, пока не догонят свою жертву, и тогда они будут бросать ее вверх и бодать столько раз, сколько смогут. Бык, который дрался раньше, больше не бросается прямо на яркую ткань, а рубит рогами вбок, высматривая человека за ней. Хемингуэй замечает, что даже неопытные быки могут научиться в течение пятнадцатиминутного боя, так что, если они не достаточно измотаны тактикой тореадоров, то будут становиться все более опасным и способным убить человека, прежде чем он убьет их самих. Самые умные быки являются самыми опасными, и бык, успешно забодавший человека, обретает уверенность и стремится забодать его снова.

Есть еще один способ, которым быки учатся боевым навыкам, хотя эта часть не имеет никакого отношения к людям. Быки на поле боя сражаются друг с другом, голова к голове; используя свои рога как фехтовальщики, блокируя и парируя удары. Если один бык прорвётся и забодает другого, он может не дать ему подняться, но, выведя его из равновесия, снова забодает, пока тот не умрёт. Получив импульс психологического господства и энергии, победивший бык может использовать своё преимущество до последнего. Если два спаррингующихся быка развивают свои навыки с одинаковой скоростью, их бои заканчиваются ничьей, подобно опытным боксёрам, которые блокируют все опасные удары и успокаиваются в уважительной ничьей. Но коррида с людьми рассчитана на смерть одной из сторон, и если бык способен преодолеть человеческие уловки, отвлекающие его внимание яркими тканями, то он явно владеет мастерскими приёмами работы рогами, которым научился, выступая против других быков. Быки в возрасте двух-трёх лет ещё не очень опасны, и начинающие тореадоры могут использовать их для отработки собственных навыков; но пятилетние быки уже слишком многому научились, и только лучшие тореадоры могут с ними сражаться.

Хемингуэй отмечает, что коррида задумана не как честная схватка или спорт, а как зрелище, призванное продемонстрировать определённые человеческие навыки и вызвать эмоции, связанные с очевидным риском человеческой смерти. Хемингуэй был дотошным наблюдателем и не принимал чужие слова за чистую монету, а сам проверял детали. (В данном случае он видел 1500 коррид.) Он был одним из величайших социологов микровзаимодействия, за 30 лет до Гоффмана и за 50 лет до того, как мы начали подробно изучать взаимодействия человека с человеком с помощью аудиозаписей, а теперь и фотографий и видео. Немногие социологи изучали взаимодействие человека и животных (хотя в последнее время их число растёт; см., в частности, работы Колина Джеролмака о голубях). Моя главная оговорка касается утверждения, что столкновения человека с животными, то есть столкновения с угрозой насилия, — это то же самое, что и столкновения человека с человеком. Противостоящие друг другу люди наталкиваются на стену конфронтационного напряжения/страха (КН/С), напряжения, возникающего из-за заложенной в нас природы, которая делает нас особенно восприимчивыми к ритуалам взаимной солидарности, ритуалам взаимодействия в сугубо социологическом смысле. (Подобное весьма отличается от того, как «ритуал» используется этологами, где он означает генетически детерминированные жесты господства и подчинения). Успешные примеры человеческого насилия происходят благодаря преодолению барьера КН/С, иногда случайно, но также с помощью техник, которые осваивают люди, владеющие инструментами применения насилия.

Виды насилия, которые Хемингуэй описывает на примере корриды, подталкивают к утверждению, что и люди, и животные могут проигрывать схватки из-за страха, а побеждающая сторона использует страх другой стороны. (Хемингуэй также приводит несколько схожие аргументы в отношении охоты на крупную дичь: см., в частности, «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера», 1936). Кстати относительно быков Хемингуэй также утверждает, что некоторые животные и люди просто от природы храбрее других (как это доказать?); и что они гибнут не из-за эмоционального господства людей, а из-за глупых поступков, которые они совершают из храбрости и которыми пользуется сознательная сторона, использующая хитрость (что, вероятно, правда). Таким образом, опытному тореадору легче сражаться с храбрым быком, чем с менее агрессивным, но более умным и стратегически мыслящим быком. В случае с крупной рыбой, такой как марлин, эквивалентом храбрости, по-видимому, является энергичное стремление убегать до самой смерти. Что касается китов, то животных, похоже, легко ввести в состояние страха, и для того, чтобы кит действовал как Моби Дик, требуется нереалистично человеческие интеллектуальные качества, которые ему бы подсказали, что лучшая стратегия — не бежать, а использовать свою превосходящую силу для контратаки.

Сравнение с быками представляет загадочным тот факт, что киты, которые считаются более близкими к людям по интеллекту, не так хорошо усваивают боевые навыки (и не видят, как люди обращаются с ними), как быки, представители вида, который никогда не считался особенно умным. Проблема предполагает, что мы имеем дело с множеством факторов, и что ни биологическое обобщение для всех видов, ни градация интеллекта от нечеловеческого к человеческому не позволят выявить ключевые переменные. В своей работе по микросоциологии человеческого насилия я избегал обобщений, выходящих за рамки человека, поскольку не изучал систематически первичные данные о взаимодействии животных с людьми; и, судя по моему собственному опыту и тому, что говорили другие исследователи о насилии в мире людей, я не верю, что многие исследователи смогут построить обоснованную теорию на основе фактических наблюдений.

Хемингуэй с быками и Мелвилл с китами – это пара внимательных наблюдателей, которые пришли к собственным выводам. Я не готов идти дальше, но одно замечание кажется обоснованным: навыки насилия приобретаются, безусловно, людьми и, по-видимому, животными, которых мы можем наблюдать в различных ситуациях. Главный аспект навыков насилия — это социальный навык: способность выбрать подходящего противника, распознать его слабость, прежде всего, момент эмоциональной слабости, а в более сложных формах — распознать тактику, которую использует противник, и сделать на неё поправку. Бойцовые быки, которые в остальном кажутся не очень умными, в этом преуспевают, так же как люди, сражающиеся с быками, совместно выработали совокупность приёмов для борьбы с животными, также обладающими такими способностями. Возможно, это не самый обычный случай в конфликте людей и животных. Но он хорошо иллюстрирует характер конфликтов между людьми и событиями из нашей собственной истории.

Sociological Eye, 29 апреля 2012 года.