Анора и ее моральное превосходство

В разговоре со своей лучшей подругой в стрип-клубе, где она работала, Ани рассказывает о том, как стремительно развивались ее отношения с сыном русского олигарха и срочно сыгранном браке в Вегасе. Затем она говорит, что на медовый месяц она хотела бы отправиться в Диснейленд, о чем с детства мечтала..

Это ни что иное как отсылка к «Красотке» или, скорее, к оригинальному сценарию фильма Дж. Ф. Лоутона под названием «3000 долларов», который заканчивается на том, что крайне богатый Эдвард бессовестным образом выбрасывает свою проститутку-компаньонку Вивиан из своей машины, за чем следует полная горькой иронии сцена, где Вивиан со своей лучшей подругой отправляются в Диснейленд. Как и в «Красотке», в «Аноре» эскортница нанимается на неделю секс-работы, разделяя мечты о Золушки как из грязи в князи ее спасет «прекрасный принц», и она внезапно перескочит вверх по социальной лестнице. Но «Анора» ближе к изначальному мрачному сценарию «Красотки», до того, как его выкупила компания Disney, и изменила финал, вытерев заодно все ссылки на Диснейленд.

Фильм, снятый Шоном Бейкером, рассказывает историю Аноры «Ани» Михеевой, стриптизерши из нью-йоркского клуба, которую одной ночью отправляют к некоему клиенту Ване, потому что она знает русский. Иван «Ваня» Захаров — сын олигарха, тусующийся в Америке. Заслуживающая всяческих похвал, Ани в исполнении Майки Мэдисон - ослепительный всплеск сырой кинетической энергии, родом с городских улиц. В итоге Бейкер оказался своего рода поэтом секс-работы, и некоторых из коллег Ани играют стриптизерши (включая Луну Софию Миранду, Линдси Нормингтон и Софию Карнабучи). Встретившись, Ани и Ваня быстро находят общий язык, и в итоге он выкупает ее компанию на целую неделю (за пятнадцать тысяч долларов вместо трех тысяч в «Красотке»). Они летят в Лас-Вегас с друзьями, отрываются и женятся. Для Вани это способ избежать возвращения в Россию, но он также признается в любви к Ани, утверждая, они бы весело провели время вместе, даже если бы у него не было денег.

Второй акт начинается с удара кулаком по столу: семья Вани никоим образом не потерпит этот «мошеннический брак» и решать вопрос отправляют крепких мужиков. Ваня, совершенно не по-геройски, сбежал, бросив в одиночку новобрачную разбираться с тремя головорезами его отца. Она связана, сопротивляется, серьезно ранит одного из парней, ей затыкают рот. Что затем окажется важной деталью: с ее пальца срывают обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. В конце концов, ее отпускают под обещание помочь головорезам вернуть ее сбежавшего супруга. Далее следует эксцентричное путешествие когда они все отправляются на поиски Вани по Кони-Айленду, путаясь найти его везде - от клубов до закусочных, от игровых автоматов до кондитерской, и, в конце концов, обнаруживают его в том же стрип-клубе, где он впервые встретился с Ани, но теперь с другой девушкой, Даймонд, танцевавшей ему танец на коленях. Ваню забирают, его мать и отец прилетают на частном джете, и все они летят обратно в Вегас, чтобы аннулировать брак. В заключительной части фильма один из приспешников, Игорь, остается присматривать за Ани на ночь и расплачивается с ней на следующее утро, а затем в самом конце происходит душераздирающий поворот.

Ваня оказывается негодяем, если не хуже, нет, оне не плохой или просто злоденй, он вообще лишен представлений о морали. Армянский семейный посредник Торос (которого играет постоянный актер сериала «Бейкер» Карен Карагулян) прав, когда, столкнувшись с Ани в особняке родителей-олигархов говорит: «Ты ничего о нем не знаешь — Иван тебе не друг». (Преданность Тороса Захаровым подчеркивается в уморительной сцене, в которой он выбегает посреди обряда крещения своего крестного сына, чтобы догнать провинившегося сына.) Ваня живет в моменте, он совершенно искренен и совершенно неискренен одновременно, поскольку для него нет никаокго будущего и никакого прошлого, но именно в этом источник его обаяния. Он бунтует, но не бунтарь; он живет только для того, чтобы хорошо провести время. Америка для него — это побег, способ сбежать от семьи и семейных обязательств: его контролирующей матери (которую играет стервозная Дарья Екамасова) и требования отца, чтобы он вошел в семейный бизнес (которого играет Алексей Серебряков, который также сыграл русского олигарха в клоне Джона Уика «Никто»). Он ходит в клубы и тусуется с кучей местных, включая пару, которая работает в восхитительно олдскульной кондитерской. Посредством Вани фильм выразительным образом показывает либидинальный идеал определенного типа маскулинного лузера: ни выпивки и наркотиков, ни экстатических вечеринок, ни даже быстрого секса — конечно, он участвует во всем этом — ведь лучше всего играть дома в видеоигры с обнимающей вас полуголой девицей, которой запрещено шевелиться и говорить, чтобы не мешать игроку. Таков удручающий идеал современного гедонизма, то, чего на самом деле желают (кастрированные) сыновья, которые могут получить все без всяких ограничений: манекен и консоль.

«Анора», очевидно, связана с «Красоткой», но есть еще один фильм, который следует упомянуть: «Интердевочка», советский блокбастер и первый фильм в СССР о проституции. Он вышел в 1989 году, за несколько месяцев до «Красотки», увидевшей свет в 1990-м, и эти два фильма связаны друг с другом как будто тайной нитью. Оба рассказывают истории проституток, Тани и Вивиан, которые находятся в поисках лучшей жизни, и обе женщины находят своих богатых или, по крайней мере, относительно богатых спасителей: для одного — шведа Эдварда Ларсена, компьютерного менеджера среднего звена, который едет на работу из Стокгольма в Ленинград; а для другого — Эдварда Льюиса, богатого корпоративного рейдера и плейбоя, оказавшегося в Лос-Анджелесе по делам. Это история двух Эдвардов, история любви и капитализма, рассказанная с противоположных концов геополитического спектра в последние дни Холодной войны.

«Интердевочка» — лента совместного советско-шведского производства, режиссер Петр Тодоровский. Фильм был основан на популярном романе Владимира Кунина, опубликованном в 1987 году и переведенном на английский. (Как и «Красотка», которая принесла Джулии Робертс всемирную известность, «Интердевочка» стала началом успешной карьеры Елены Яковлевой.) «Валютными проститутками» назывались те, кто спал только с иностранцами и получал за это деньги. Проституция не была незаконной в СССР, потому что официально ее не существовало; однако обмен иностранных денег был строго запрещен. «Интердевочки» — это разодетые ударные войска грядущего российского капитализма, заменившие прежних героических заводских работниц: они эксперты в западных предметах роскоши, торговцы западной валютой и, что самое важное с точки зрения государства, они смазывают колеса для столь необходимых иностранных деловых сделок. Проблема России 1990-х годов состояла в капиталистической педагогике — как научить прежде социалистический народ хотеть денег и стремиться к личному успеху.

Однако фильм, анонсируя этот эпохальный поворот, также по моральным соображениям его и осуждает. «Интердевочка» Таня выходит замуж за Эдварда (одного из ее клиентов) и переезжает из Ленинграда в пригород Стокгольма. Сначала она вне себя от радости от своей новой жизни, она ездит в переполненный товарами супермаркет в дорогой шубе и на белом спортивном «Фольксвагене», приобретенном специально для нее Эдвардом — как и в «Красотке», шопинг является настоящим либидинальным средоточием фильма. Но скоро появляются проблемы. Несмотря на то, что Таня завалена всевозможными потребительскими товарами, она ужасно тоскует по дому в этой западной среде, и она жаждет увидеть свою мать. Но она не может вернуться домой: ее предупреждает подруга, что бывший коллега донес на нее в милицию за торговлю валютой, чтобы выпутаться из собственных неурядиц, и что ее тут же задержат, как только она ступит на землю родной страны. Но Таня чувствует, что что-то явно не так; на самом деле ее мать покончила с собой после того, как милиция сообщила ей, что ее дочь — проститутка. В финальной сцене фильма Таня в отчаянии на машине ночью мчится в аэропорт под проливным дождем, слезы текут по ее лицу, а фары встречного автомобиля намекают на ее смерть в автокатастрофе.

Если Таня заплатила высокую цену за свои мечты о жизни в капитализме, то Вивиан — настоящая капиталистическая спасительница. Клише Золушки в «Красотке» приобретает псевдофеминистскую интерпретацию, где принц так же нуждается в спасении, как и девушка. Эдвард: «И что случилось после того, как он забрался на башню и спас ее?» Вивиан: «Она в свою очередь спасает его». Если девушка спасена от нищеты, то мужчина спасен от другого вида экономических невзгод: его бессовестной жизни финансового капиталиста. Подобное объясняется в середине фильма, когда Эдвард сидит на деловой встрече и начинает играть со стаканами, ставя их друг на друга. «Знаешь, что я любил в детстве, Фил? … Строительные блоки. Конструкторы… Мы ничего не строим, Фил. Мы ничего не производим». Благодаря любви к Вивиан Эдвард вернется к своему детской месте что-то строить, что во взрослом смысле означает стать промышленным капиталистом вместо финансового капиталиста, продуктивным членом реальной экономики, а не игроком в спекулятивном казино. Вместо того чтобы разорить отцовскую компанию мистера Морзе, как он когда-то поступил с собственным отцом, он инвестирует в ее будущее. Таким образом, фильм играет на противостоянии «паразитических» финансов и «честного» производства. В то время как Таня наказана за то, что бросила свою мать и родину, Вивиан не только оказывается сама спасенной, но и искупает своего искупителя, помогая превратить его в хорошего капиталиста и хорошего «сына».

«Красотка», «Интердевочка» и «Анора» образуют своего рода трилогию. Кинематографически они все разыгрываются на фоне своих городов: Лос-Анджелеса, Ленинграда и Нью-Йорка. Почти как если бы нужен был азгляд секс-работницы, чтобы понять истинную красоту городского пространства, — а фильмы Бейкера как ни что иное представляют собой невероятные по красоте прогулки (и поездки) по городской изнанке. С точки зрения нарратива, если «Красотка» — американская мечта, а «Интердевочка» — советская мораль, то «Анора» XXI века — это и о России, и об Америке; или, скорее, это история советской диаспоры в Соединенных Штатах. Ани — иммигрантка во втором или третьем поколении (ее имя происходит от узбекского или таджикского слова «анор», гранат, как напомнил Игорь), которая довольно прилично научилась говорить по-русски благодаря бабушке. Игорь, похоже, иммигрант во втором поколении, также близкий своей бабушке. Торос и его сын Гарник — армяне из русско-армянской общины Брайтон-Бич. Они потомки тех, кто хотел сбежать из Советского Союза и добился большего успеха, чем Таня. Торос, Гарник и Игорь выполняют поручения Захаровых, которые живут в России, но фактически являются гражданами мира, с огромным особняком в районе Милл-Бейсин в Бруклине (кстати, особняком реального российского олигарха Анисимова). В «Красотке» Вивиан попадает в романтическую сказку; в «Интердевочке» Таня оказывается наказана, мчась по залитому дождем шоссе на встречу своей смерти. А что происходит в «Аноре»?

Современный кинематограф мог бы себя похвалить за более откровенное отношение к капитализму по сравнению с приторной сказкой «Красотки». Но ныне весьма успешный жанр антикапиталистических фильмов и телешоу прежде всего умиротворяет и успокаивает: капиталисты наказаны, богатые получают по заслугам, а угнетенные достигают некоторой степени удовлетворения местью. Даже когда этот жанр демонстрирует настоящую гениальность (особенно в комедии нравов — аналитической точности, с которой он препарирует речь и поведение сверхпривилегированных), он все равно не избегает участи этой бессильной морали. «Наследники», «Белый лотос», «Меню», «Треугольник печали», «Достать ножи: Стеклянная луковица», «Паразиты», «Солтберн», «Индустрия»: можно что ненавидеть богатых, что любить их. Подобное неплохо описала Марта Гилл: «Мы должны признать телешоу в жанре «съешь богатых» такими, какими они есть: не как какое-то культурное сведение счетов с преуспевающими и коррумпированными, а как чистый катарсис — своего рода кривое зеркало для общества. Чем яростнее культурная продукция давит с экрана недостойных богачей, тем больше она склонна их превозносить в реальности». Трюффо однажды сказал, что невозможно снять антивоенный фильм. А как насчет фильма против богатых?

Поразительно, но в «Аноре» нет никакого катарсиса, да и для самой Ани его ничто не гарантирует. Ваня не хочет вступать в конфликт со своими родителями и вообще не ведет себя как мужчина. «Говори со мной как мужчина», — требует Ани, но он даже не может посмотреть ей в лицо, буквально надевая солнцезащитные очки, когда она пытается ему что-то объяснить — не для того, чтобы скрыть свой стыд (у него его нет), а просто чтобы отфильтровать неприятный источник информации, в который она превратилась. Богатые всегда добиваются своего. Ани не может нанять адвоката и подать в суд насчет свой доли, поскольку ее семье угрожает олигарх-мать. Она может только склонить голову перед неизбежным, неумолимыми силами, которые находятся вне ее контроля. Как говорит Торос при первой встрече: «Все так и будет»,-  и действительно так и происходит: брак аннулируется, и она получает (относительно) небольшую компенсацию. Ани успевает слегка отомстить его матери во время беседы в офисе адвоката в Вегасе. Она унижает ее, утверждая, что ее сын ненавидит ее так сильно, что женился бы на шлюхе, только чтобы ее разозлить. Но даже эта правда не достигает цели. Отец смеется над оскорблениями Ани, потому что Ани права — их семья полностью эмоционально обанкротилась, но в конечном итоге это не имеет значения. Не может быть моральной победы, когда фактически нет морали, нет последствий, нет ответственности и нет стыда. Ничего не меняется, и нет никакой надежды.

После подписания документов о разводе Игорь провожает Ани обратно в особняк, где ей разрешают собрать вещи и подождать до следующего утра, когда он сможет снять ей наличные. Затем мы получаем неожиданный финал: Игорь отвозит ее домой, и, отнеся ее багаж к входной двери, возвращается в машину и дарит Ани ее четырехкаратное обручальное кольцо, которое он, вероятно, украл у Тороса. После паузы Ани забирается на Игоря и недолго занимается с ним сексом, прежде чем разрыдаться. Идут титры. В этом финале — без музыки, только звук дворников автомобиля — есть что-то шокирующее. В насыщенном музыкой фильме, который включает идеальный хит в стиле t.A.T.u. ближе к концу второго акта, когда мертвецки пьяный Ваня наконец-то снова появляется в бывшем стрип-клубе Ани — нам только и остается размышлять в почти тишине о том, что произошло за последние два часа и двадцать минут. Красочная, шумная, звучная комедия заканчивается странным, вызывающей дискомфорт, сценой, внезапной сенсорной депривацией. Как будто у зрителей отняли возможность насладиться послевкусием фильма, насладиться зрелищем, свидетелем которого они стали.

Как нам следует понимать этот финал? В том, что происходит в машине Игоря, есть что-то глубоко двусмысленное и загадочное, разрывающее предыдущий фильм и поднимающее его на другой уровень. Сцена выглядит правдивой; но опять же, за счет какой именно правды? Ани держится весьма достойно на протяжении всего фильма. Она не запугана, отстаивает то, что принадлежит ей по праву, энергична и неукротима в своем желании. Она дерется, кусается, пинается и кричит. Но так же и говорит, торгуется, слушает, требует, очаровывает. Кажется, что ситуация для нее совершенно безнадежна, но она никогда не сдается, даже уже очевидно проиграв. Но когда Игорь, руководствуясь добрыми мотивами, достает обручальное кольцо и возвращает его Ани, она, наконец, ломается. Идея избить Захаровых выглядит чересчур. Сексуальный акт, который следует за этим, фиксирует тупик – никакого катарсиса, никакой мести, ничто невозможно изменить. Это отчаянная попытка найти свободу там, где никакой свободы нет и в помине. В фильме есть только два сохраняющих представление о морали персонажа — это Ани и Игорь, стриптизерша и бандит, которые в некотором роде родственные души: она живет в доме своей сестры, он водит машину своей бабушки, оба — рабочие иммигранты из нового поколения. Они настоящая пара героев «Аноры». Игорь уважает Ани почти с самого знакомтсва: после того, как она его бьет, он бормочет себе под нос «впечатляет»; и в офисе адвоката в Лас-Вегасе у него хватает смелости предложить Ивану извиниться, тем самым вступив в противоречие с одним из основных законов нашего мира: богатые ни перед кем не извиняются. Игорь представляет собой странную смесь жестокости и душевности. Он применяет насилие, когда ему говорят, но он не бездушен. Все сцены, в которых они принимают участие, так или иначе имеют отношение к сексуальному насилию (даже в пародийной сцене в начале фильма, где Игорь непреднамеренно ставит Ани в позу раком) и клеветой (она называет его, к его недоумению, «пидорской сукой»). Но они, так сказать, на одной стороне. То, что мы получаем в «Аноре», — это не счастливый конец и не моральная расплата, а загадочная встреча, в которой персонажи больше не могут соответствовать собственному типажу: бандит не может просто совершать насилие, а стриптизерша не может просто трахаться, т. е. использовать секс для манипулирования. Это сцена субъективного краха, которая еще сильнее отражает моральное превосходство главного героя.

Пытаясь уловить тональность фильма, я вспоминаю строчку из Фрэнсиса Бэкона: «Можно быть оптимистом, совершенно не имея надежды». Ситуация, в которой оказываются герои, находясь во власти богатых, совершенно безнадежна. «Обнадеживающая» версия сценария предлагала бы побег Вани, разругавшегося с родителями, с Ани, даже ценой потери своего богатства — такова нарративная приманка фильма. Или, может быть, иначе, когда безжалостная капиталистическая мать неохотно приобретает уважение к своей жесткой невестке, как в последнем сезоне «Фарго». Но, несмотря на мрачный финал, впечатление, которое производит фильм, далеко не тоскливое или пессимистичное. Безнадежный оптимизм кинематографа Бейкера заключается в чистой жизни, которая, кажется, почти вырывается из кадра, и, особенно, в его глубоком уважении, которое он испытывает к своим персонажам, даже Ване.

e-flux