В жизни есть более важные вещи

30 июля 2013 / 16:39

Владимир

Елистратов

профессор кафедры лексикографии и теории перевода Факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова

С другой стороны, язык – это единственное, что у нас сейчас осталось.

Тенденция, конечно, правильная. Ограничивать мат надо. Но в интернете это выглядит как абсурд, там ничего ограничить нельзя в силу технологических особенностей. С одной стороны людям как будто нечем заняться, ведь, в самом деле, в жизни есть более важные вещи - а они занимаются ограничением мата в интернете.
С другой стороны, язык – это единственное, что у нас сейчас осталось. В этом смысле вопрос законов о языке сам по себе очень важен. Но принимаются такие законы очень топорно, и очень жаль, что ничего не спрашивают у тех, кого принято называть экспертным сообществом. Никакого обсуждения нет. Я не знаю ни одного ученого-лингвиста, чьим мнением на этот счет бы поинтересовались бы государственные органы. Есть лингвистическая экспертиза, но она скорее касается каких-то юридических нюансов. Обсуждения с экспертным сообществом по большому счету нет. Выходит так, что закон принимают, а потом начинается обсуждение по существу. Кстати, никто не может сказать, что это такое – мат. Непонятно даже как правильно ставить отточия, какие работают словообразовательные модели. Никто ничего не понимает. Юридические и научные формулировки практически никак не соотносятся. То, что я вижу в текстах законов к науке, к сожалению, не имеет никакого отношения.

Тем не менее, сама тенденция к ограничению вполне понятна, потому что это действительно уже невозможно. В то же время не так страшен мат по сравнению с языком переводных фильмов. Это просто страшный сон. Просто переводные тексты – это именно то, что плющит мозги, обедняет язык. Огромное количество междометий русского языка сводятся к двум-трем. Те оттенки, которые были в советском кинематографе, в озвученной литературе – это было бешеное богатство, просто фейерверк. Теперь ничего этого нет. Очень странные интонации – а я сам интонолог, с этого начинал свою карьеру в науке, - это ужасно, и это никто не обсуждает, считая нормальным.

Всегда были враги: мат, иностранные заимствования, жаргон. Это как «Отче наш» повторяли в 90-е и начале 00: англицизмы, мат и жаргон – с этим надо бороться. Такая триада. Но, по сути, все сложнее. Нашли какой-то объект для нападения, но так ли опасен?

Тот же мат – это конечный результат. Когда человек матерится, просто видно, что это за человек. Он тебе, может быть, никакой не враг, и есть люди, которые матерятся постоянно.

Как это ни парадоксально, мат беднеет. Пугает даже не обилие мата, а его обеднение. Люди просто не умеют материться. Не умеют выругаться, не умеют высказать свою мысль, несмотря на то, что звучало когда-то у Венички Ерофеева или у Довлатова и у массы других людей – это было интересно, вызывало улыбку и какой-то консенсус в обществе. Если человек хорошо выругается, у окружающих даже настроение поднимется, посмотришь – влага в глазах: «Какой у нас богатый язык!» Сейчас этого практически нет. Проблема не в мате, а в общем упадке речевой культуры - и высокой, и низкой. Лингвисты в один голос говорят о том, что нет ярких языковых личностей. По радио, по телевидению – нет интересных, ярких людей. Да, что-то теплится в каких-то маргинальных персонажах. Что-то скажет "Жирик", что-то "дядя Зю", раньше какие-то лебеди и черномырдины выходили – что-то такое вякали. Сейчас усредненный, промокашечный, пластиковый, как говорят в английском языке, уровень.