В чем-то Сноуден похож на Pussy Riot

Россия не заинтересована в моральном оправдании предательства.

Мне не кажется, что процесс над Мэннингом принципиально изменил ситуацию со Сноуденом. Срок, который получит Мэннинг, мало чем отличается от пожизненного заключения. Показано, что смертная казнь применяться не будет, но это чисто формальный момент и лишь снимает правовую возможность апеллировать к тому постулату, что выдача невозможна в страны с более жестким наказанием.
Проблема осталось той же самой, могут меняться только аргументы. Сноуден с формальной точки зрения совершил предательство, и та страна, которую он предал, может его преследовать. С другой стороны, Россия не может его выдавать, поскольку самодостаточна. Наше естественное позиционирование – не выдавать. Тем более что равнозначимые по проступку фигуры не выдаются с Запада России. Накануне отказались Браудера искать через Интерпол, например.

Ситуация со Сноуденом отягощается публикацией им новой порции разоблачительных материалов. Кучерена, конечно, говорит, что материалы были переданы ранее и не нарушают условия пребывания в России. Но это трудно проверить. Поэтому надо либо исходить из смысла условий, а не из их формы. Либо исходить из интересов страны.

Интерес России – не выдавать Сноудена, поскольку мы позиционируем себя как территорию свободы. В шутку можно говорить о тоталитарном американском режиме, который всех преследует и воплотил антиутопию Оруэлла. И все же Россия не заинтересована в моральном оправдании предательства, тем более предательства сотрудника спецслужб.

Есть ситуации, в которых человек может сознательно пойти на такого рода предательство, но когда он потом начинает доказывать свою невиновность, это выглядит нелепо. Те же большевики, выступавшие против Первой мировой войны, исходили из того, что на поле боя надо демонстрировать храбрость, зарабатывая авторитет у солдат. И они никогда не жаловались, что за антивоенную агитацию их отправляли в тюрьму и на каторгу. Изумляют люди, которые считают себя вправе совершать наказуемые поступки, а потом ждут заступничества на основании своих благих намерений.

В условиях постмодерна действия, идентифицируемые как негативные, начинают размываться в массе мелких деталей, выхолащивающих смысл. Да, у нас большая часть людей выступает за убежище Сноудену, и в этом проявляется и определенная национальная черта. Тем более Сноуден предал структуру, которая вызывает у нас мало симпатий. Поэтому начинает действовать принцип «с Дона выдачи нет». Но ведь действовал и другой принцип – доносчику первый кнут.

Если бы Сноуден был Кимом Филби, то есть человеком, пришедшим к другой идее и готовый способствовать ее победе и установивший с нами связь – это был бы другой разговор. Филби не занимался публикацией в прессе данных разведки. Причем Филби на самом деле рисковал больше Сноудена.

Манера скандалить и доносить вызывает отторжение. В чем-то Сноуден похож на Pussy Riot: я пойду, устрою скандал, и пусть меня защищают на основании того, что я самореализовался. Сноуден – это такой же перформанс.