Система политкорректности – наиболее изощренное выражение цензуры

Нет иного способа быть этическими существами, кроме как следовать традициям, к которым мы принадлежим.

Начнем с немцев. Еще живы два крупных философа, правда они уже совсем старенькие: Курт Хюбнер и Гюнтер Рормозер. Их можно назвать представителями консервативного направления в немецкой политической философии. Их темы связаны с реабилитацией национальной идеи в германском и европейском контексте и осмыслением феномена нации как платформы современных институтов, то есть, условно говоря, культурная однородность рассматривается ими как предпосылка демократии. Таким образом, это критика мультикультурализма с национально-консервативных позиций. Более молодое поколение (конечно, не буквально молодежь, а просто авторы, которые прямо сейчас находятся в активной, продуктивной фазе) - это Норберт Больц и Тило Саррацин, имя которого тоже можно назвать в данном ряду.

Больц и Саррацин с разных сторон выступают с апологией естественного неравенства и критикой концепции толерантности, или точнее – политкорректности, потому что толерантность все-таки более узкая проблема. В самом широком смысле речь идет о критике системы политической корректности, то есть системы цензуры, предметом табу в которой выступает естественное неравенство между людьми и культурами – с точки зрения этой традиции осмысления. Соответственно эти люди выступают с апологией естественного неравенства между людьми и культурами. Допустим, одна из работ Больца называется «Анти-Руссо». Известная книга Тило Саррацина «Германия самоликвидируется» - об иммиграции. Эта работа в существенной степени посвящена проблемам социальной стратификации, в том разрезе, что нынешняя система стимулов в европейских социальных государствах способствует рождению большего числа детей в менее образованных и интеллектуально развитых семьях. А поскольку интеллект наследуется по статистике в существенной степени, как он показывает, опираясь на определенные массивы статистических данных – это становится формулой вырождения общества. Понятно, что эта логика абсолютно неполиткорректна, зато подтверждена фактами. Эта линия критики политкорректности с позиций научной рациональности близка как Больцу, так и Саррацину.

В англо-саксонском мире я бы выделил двух крупных мыслителей, один из которых особо крупный, он тоже весьма старенький, так что очень надеюсь, что он еще жив. Этого мыслителя зовут Аласдер Макинтайр, и он наверное крупнейший политический философ из ныне живущих. Второй мыслитель – Джон Грей. Я бы рассмотрел их в одном блоке. Их основные темы не выглядят как непосредственная атака на политкорректность, хотя Грей и атакует ее довольно активно в своей публицистике. В случае с Макинтайром это менее явно. Тем не менее, в сущности оба они пишут именно об этом, поскольку они критикуют попытку Просвещения обосновать мораль с позиций рационалистического индивидуализма. Они показывают, что попытка вывести этику человеческих сообществ из индивидуальной рациональности проваливается, что она не работает и что, в конечном счете, моральные системы отсылают к культурно религиозным традициям, в которых мы живем. Отсюда, у нас нет иного способа быть этическими существами, кроме как следовать традициям, к которым мы принадлежим. По сути это и есть радикальная критика идей мультикультурализма и политкорректности. Радикальная не в том смысле, что она экстремистская, содержит крайние формулировки, а в том, что затрагивает сам корень проблемы.

Из того, что мне известно, французы более яркие, но и более поверхностные. Наверное, стоит выделить движение «Новых правых», которое ярко заявило о себе в 70-80-е годы, и основные представители которого являются активными авторами до сих пор. Из них я бы выделил активного эссеиста Алена де Бенуа, а также Ивана Бло. Есть и другие, но некоторые из них ушли в полную маргинальщину. А эти двое пока что удерживаются в некоем интеллектуальном мэйнстриме.

Мне казалось, что Бенуа – все-таки маргинальная фигура.

Бенуа маргинальная фигура с точки зрения своих социальных позиций – это действительно так. Но если почитать его тексты, именно те, которые он пишет последние лет десять – это человек, который достаточно прочно удерживается в дискурсе современной интеллектуальной традиции. В этом смысле он вовсе не маргинален. Хотя с точки зрения его социального восприятия он, да, действительно испытывает серьезный дефицит признания. А вот соратник Бенуа Гийом Фай, если посмотреть его тексты – то это уже сертифицированная экстремальщина. Это как раз пример обратного: когда человек сползает из интеллектуального дискурса в какие-то другие измерения. Поэтому с точки зрения удержания планки – Бенуа кондиционен. Хотя я согласен, да, что он не статусный в этом пространстве. Наверняка кого-то забыл. Но это то, что мне навскидку пришло в голову.

Среди тех, кого вы назвали, преимущественно публичные интеллектуалы или скорее ученые, замкнутые на академическую среду?

Больц и Саррацин, безусловно, выступают как публичные интеллектуалы. Грей выступает как публичный интеллектуал, является активным эссеистом – вроде бы, даже ведет колонку в каком-то заметном СМИ. Остальные – скорее, нет.

Третий вопрос – о цензуре – насколько я понял, кажется Вам малоосмысленным?

Просто за этими словами может стоять слишком много всего, непонятно, что именно имеется в виду. Если говорить о цензуре в культуре, то существует такая штука как институт табу, уже описанная, в общем-то, Фрейдом. Это один из системообразующих принципов организации культурного пространства – через табу, через запреты. Специфика цензуры в том, что табу персонифицируется, возникает или подразумевается инстанция, определяющая, что можно, а что нельзя. Это, впрочем, архаичная форма цензуры, тогда как в Российской Империи существовали официальные институции, пропускавшие или не пропускавшие те или иные тексты. Современная форма цензуры такой персонификации не подразумевает.

Современная форма цензуры анонимна, и ее наиболее изощренным актуальным выражением является та самая система политкорректности, которую, собственно, и критикуют практически все упомянутые мыслители.