Никаких конкретных претензий к нашей «дорожной карте» мы пока не услышали

Как показывает печальный опыт наших федеральных университетов, когда бренд исчезает и появляется новый вуз – он сразу просаживается в международных рейтингах.

Согласны ли в руководстве университета с оценкой Совета?

Содержательно ответить на этот вопрос я не могу. Дело в том, что эксперты, которые предварительно рассматривали наши «дорожные карты», высказались по ним хорошо. Оценили без особых замечаний. Во время защиты также не было высказано никаких особых замечаний. И до сих пор никаких претензий нам так и не высказали. Сказали, что в течение недели пришлют замечания.

Единственное, о чем можно догадываться: представитель Китая сказал, что наш вуз относится к числу не очень больших, поэтому нам будет трудно попасть в рейтинг, где доминируют крупные вузы. Но это было ясно еще 5 июля, когда только рассматривали нашу заявку на участие в конкурсе. Мы же не скрывали, что у нас меньше 10 тысяч студентов, 850 преподавателей и научных сотрудников. С тех пор ничего особенно не изменилось, но в этот раз почему-то такое замечание было.

Я ему на это ответил, ссылаясь на теорию Дарвина, что выживают не крупнейшие, а те, кто умеет приспосабливаться. Размер, как показывает опыт динозавров, имеет даже отрицательное значение.

Если вуз успешный он должен расти. А если ему нужно вклиниваться в середину успешных вузов, то лучше ему быть не большим, а средним. Это наше мнение.

А у вашего университета есть возможность удовлетворить это гипотетическое требование? Может быть, объединиться с кем-то из коллег по отрасли?

Теоретическая возможность есть всегда. Но дело в том, что каждый вуз пытается сохранить свой бренд. И как показывает печальный опыт наших федеральных университетов, когда бренд исчезает и появляется новый вуз – он сразу просаживается в международных рейтингах. Вузы, которые вошли в его состав, прекращают свое самостоятельное существование. Это самый главный недостаток юридической формы объединения.

Как альтернатива есть модель Кембриджа. Кембридж входит в тройку мировых вузов-лидеров, но при этом этот университет состоит из 17 или даже большего количества отдельных колледжей. Каждый имеет свою атрибутику, свои финансовые структуры, свой менеджмент, свой ученый совет и пр. Но они входят в структуру Кембриджского университета.

У нас ведь вернули для промышленности понятие концерн – это бывшее объединение предприятий и научно-внедренческих организаций. В советские времена это называлось НПО – Научно-производственное объединение. Сейчас – концерн. Есть концерн «Алмаз-Антей», есть концерн «Вега». Они объединяют полтора-два десятка самостоятельных организаций. И в каждой никто не закрывает счета, не отнимает бренд, не производит закрытие. Для вузов подобной возможности почему-то нет.

Мы, три ведущих вуза – Политех (Санкт-Петербургский государственный политехнический университет – ред.), ЛЭТИ и ЛИТМО - в свое время обращались к полпреду с предложением, чтобы наше правительство обратилось в Госдуму и утвердило юридическую форму для бюджетных учреждений типа вузов, чтобы они могли образовывать консорциумы или какие-то иные объединения без потери юрлица. Если б это было сделано, мы давно бы объединились. Модель Кембриджа нам симпатична и ни у кого не вызывает сомнения.

И наоборот – те примеры объединения, которые мы наблюдали сейчас, нам не подходят. Например, Горный университет объединился с Северо-Западным техническим. Так они до сих пор, вот уже больше года, не прошли все эти мучительные этапы передачи собственности и фиксации ее в Росимуществе. И вуз все это время теряет свои очки, деньги, потому что до завершения реорганизации не может участвовать в тендере. Если предполагать такое объединение, то нужно понимать, что два вуза на два года выпадут из конкурентной борьбы.

Насколько болезненна для университета отсрочка с финансированием по «дорожным картам»?

Сказать «болезненно» я не могу, потому что осваивать эти деньги под конец года все равно было бы тяжело. Ведь деньги можно осваивать лишь через тендеры и конкурсы. Так что я бы сказал, не «болезненно», а «неприятно». Если бы нам сразу сказали, что мы не подходим по размерам, то все было бы понятно. Но когда нам из-за этого отказывают на втором этапе, то это неприятно.

На сегодня ситуация официально развивается так, что нам предложат доработать «дорожную карту» и представить ее повторно в марте 2014 года перед той же самой комиссией. Но нужно понимать, насколько эти замечания будут существенны. Если речь об объединении с какими-то другими вузами, то до марта мы все равно не успеем. Это дело, как минимум, на два года.

Переживаем, конечно, но не очень понимаем, за что нас так.

Нам министр наш сказал - не дожидайтесь победителей, не дожидайтесь, когда вам финансирование дадут, начинайте работать с 1 сентября. Мы в сентябре пригласили ведущего ученого, он у нас уже лекции читает. Мы открыли одну лабораторию по алмазной электронике 15 октября. Следующую лабораторию крупной европейской компании по атомно-слоевому осаждению тонких пленок открываем 15 ноября. Будем проводить исследования и отрабатывать технологию, участвовать в создании новых производств на территории России. Этот процесс пошел: у нас порядка 10 известных ученых согласились приехать в 2014 году на работу. Только что у меня была делегация IBM во главе с директором Восточноевропейской-Азиатской штаб-квартиры. Они у нас с 10 утра ходили-смотрели и успели только несколько лабораторий осмотреть. Договорились с ними 25 ноября подписать программу совместных исследований. Наши сотрудники - до 15 человек - поедут на год к ним в лаборатории: в Хайфу, Цюрих, Калифорнию. Так что у нас уже процесс пошел, и отказаться мы не можем. Мы не сможем сказать, дескать нам тут задержали финансирование и мы больше не будем участвовать. А они напротив, говорят, что не ожидали увидеть у нас такие условия, говорят, что ждали условия куда беднее.