Настало то время, когда политика преобладает над экономикой и прагматизмом

От политических решений страдают все: и мы, и Европа. Вопрос в том, кто зайдет дальше.

Каковы политические последствия решения о прекращении проекта «Южный поток»?

Во-первых, сам проект «Южный поток» — это проект политический. Ведь в Европу газ свободно и раньше шел и по уже имеющимся мощностям: через трубопроводы в Белоруссии и Украине. Но в нулевые годы произошло несколько газовых конфликтов с Украиной, из-за чего пострадали европейские клиенты. Вот мы и предложили Европе альтернативный путь поставок. На тот момент это соответствовало европейской политике, которая исходила из интересов диверсификации источников, добивалась стабильности поставок.

Так что в экономическом смысле ничего страшного не произошло. Путин об этом так и говорит, что проект для нас никаких особых экономических выгод не представлял, как, впрочем, и для Европы. Смысл был именно в политике.

Путин сказал, что средства, которые хотели вложить в «Южный поток», пойдут на иные газовые проекты в других направлениях. Куда, например? Может ли Россия через газовый хаб в Турции все-таки доставлять свой газ в Южную Европу?

Мы сейчас пытаемся выстраивать особые отношения с Сербией, которая хоть и идет в Евросоюз, но не поддержала санкции против России. Может быть, мы будем выстраивать какие-то отдельные газовые отношения с ней, хотя, конечно, вряд ли будем прокладывать туда отдельный газопровод.

У нас сейчас главная задача — построить трубу в Китай.

Нет ли тут элементов политической игры? Попытки спровоцировать раскол среди европейских стран, в разной степени заинтересованных в «Южном потоке»?

Да, конечно, мы пытаемся играть на противоречиях в ЕС. Как и они пытаются играть на каких-то наших противоречиях со странами СНГ. И у нас, и у них есть свои ставки. Тут можно сказать и о давлении Евросоюза на окружающие Россию страны, и усмотреть попытки воздействия на ситуацию на Украине, это может быть и попыткой склонить Турцию на нашу сторону, найти у них поддержку, например, в вопросе крымских татар, что вызовет ревность в Европе и прочее.

Но Европа вряд ли громко отреагирует. У меня сложилось такое впечатление, что они и так давно этот проект топили.

В свое время в «Северном потоке» была заинтересована персонально Германия, тогда наши отношения были на другом уровне, и проект все же продавили. Но сейчас ситуация изменилась. Прежде всего, Европа вынуждена брать ответственность за Украину и должна поддерживать ее, а «Южный поток» — это прямой вызов Украине.

Вообще настало то время, когда политика преобладает над экономикой и прагматизмом. От политических решений страдают все: и мы, и Европа. Вопрос в том, кто зайдет дальше. Пока ни одна сторона не отступает.