Место Солженицына в русской культуре до сих пор остается неопределенным

Масштаб творческой личности Солженицына оспаривать довольно смешно.

Самое страшное, что могло случиться с российской, да и не только с российской культурой, - это утрата ориентиров, утрата «канона». Нравственных, духовных, эстетических, - да каких угодно. С нами это, к сожалению, произошло, причем даже не в 90-е, а ближе к концу 80-х, когда прежние ориентиры были разрушены (мы не обсуждаем, хорошо это или плохо - просто констатируем факт), а новые каноны культурная среда выработать так и не смогла. Тут уж - да Бог с ним, с Солженицыным, - он хоть и противоречив в смыслах и оценках, да и - абсолютно тут согласен с Ильей Эренбургом, «сыр и неряшлив» в текстах, но - все-таки писатель. О многих «канонизированных» путем, допустим, волевого решения чиновников-единомышленников по «включению в школьную программу» (тот же, прости Господи, беллетрист Акунин или артист разговорного жанра Быков), современных авторах - не скажешь и этого.

Еще раз: тут вопрос не в персоналиях, вопрос в отсутствии «канона», без которого невозможны оценки.

Масштаб творческой личности Солженицына оспаривать довольно смешно: говорить и думать об Александре Исаевиче можно все, что угодно (лично мне, к примеру, он, мягко говоря, - не близок), но то, что его творчество оказало гигантское влияние на российскую культурную среду - отрицать, по меньшей мере, - глупо. Вопрос тут вдругом: в месте, которое он должен занять в истории русской литературы в частности и русской культуры вообще. И вот это место - оно действительно до сих пор не определено, откуда и такая противоречивость в оценках. Но это - опять вопрос к выработке «нового канона», новой «системы координат», «культурной иерархии», если хотите, которой на сегодняшний день - просто, к сожалению, - не существует.

И пока она не будет «выработана», противоречия в оценках творчества Александра Исаевича будут оставаться, и это связано не столько с самим творчеством писателя, сколько с отсутствием критериев для его оценки. Это проблема несколько более глобальная, чем просто оценка творчества одного, пусть и весьма значимого автора.

Такие дела.