Идеология начинается там, где заканчивается политтехнология

Жесткая идеология опасна потому что, если последовательно ее проводить, то в какой-то момент то, что произносится – нравится большинству, а в какой-то момент, наоборот – резко не нравится.

Вопреки распространенному мнению, обвиняющему «Единую Россию» в отсутствии идеологии, она у партии присутствует. Я имею в виду идеологию не как набор убеждений, а как систему идеологической работы. При этом, особенностью «Единой России» является массовость и тот факт, что она вобрала в себя представителей самых разных политических течений, существовавших в нашем пестром обществе. Неудивительно, что взгляды у членов партии разнообразны, и это разнообразие даже имеет зачатки структурированности в виде партийных клубов.

Идеологический блок партии ответственен, в том числе, и за текущее реагирование. Партии необходимо иметь свою позицию по всем текущим событиям. Кстати, уход Исаева я связываю, в том числе, с тем, что партия не предъявила позиции по важнейшим политическим поводам последнего времени – например, по событиям в Бирюлево.

Кроме того идеологический блок выполняет довольно важную аналитическую работу. Когда я возглавлял этот блок, то руководил подготовкой серии докладов, направленных на подготовку к думской кампании 2011 года. В этих докладах мы с высокой степенью точности предсказали те проблемы, с которыми партия столкнулась в ее ходе. В частности, мы указали на то, что интернет станет основным полем ведения кампании. «Единая Россия» тогда отставала в этом вопросе.

Говорили мы и о том, что главные проблемы у партии будут в крупных городах. То есть, еще весной 2011 года предупреждали о высокой вероятности бунта «рассерженных горожан». Более того, именно мы ввели этот термин в лексикон политологов.

Мы обратили внимание, что в 2007-2010 гг. рейтинг партии в цифровом выражении оставался на примерно одном уровне, но менялись его качественные характеристики. Если на селе ЕР успешно наступала на позиции КПРФ, то в городе ее поддержка примерно с той же скоростью уменьшалась. Прежде всего, терялась поддержка в рядах среднего класса, в котором нарастало раздражение. Мы попытались проанализировать причины этого явления и пришли к выводу, что та модель диалога, которую «Единая Россия» выстраивала с обществом, была приоритетно направлена на социально неблагополучные группы. Риторика «партии реальных дел» и прагматика социального государства направлена именно на них. У групп, которые партия теряла, запрос был совершенно иным. Они требовали участия в политике и прозрачности (в том числе понимая ее в антикоррупционном духе).

В результате были выработаны предложения по противодействию этому тренду, но по ряду причин, я не смог увидеть, реализовывала их партия, и если да, то каким образом. Тем не менее, интерфейс понимания ситуации у партии нами был создан и партией востребован. То есть, он был, и, я думаю, остается.

Вообще, работа в идеологическом блоке партии очень важна. Она требует профессионализма для правильной оценки ситуации и широкого набора знаний. Одних политтехнологий для такой работы недостаточно. Нужно знание политической теории и много другое. Необходим и механизм перехода от идеологических поисков к политическим действиям. То есть, идеология должна иметь прямой выход к пропаганде и агитации, но при этом ни в коем случае не должна к ним сводиться.

Нужно понять, что идеология начинается там, где заканчивается политтехнология, и наоборот. У политтехнолога чаще всего своей идеи нет, он просто ловит запрос населения и пытается ему соответствовать. Собственно, в политтехнологи обычно идут люди с социологическим образованием, которые умеют ловить этот запрос. То есть, не сами что-то формулируют, а пытаются соответствовать ожиданиям трудящихся. А жесткая идеология опасна в том смысле, что, если последовательно ее проводить, то в какой-то момент то, что произносится – нравится большинству, а в какой-то момент, наоборот – резко не нравится. Но политик все равно продолжает об этом говорить, потому что это его идеология, и он последователен в ее проведении. Такой политик допускает, что в какой-то момент он может оказаться в большинстве, а в какой-то – от него значимая часть избирателей может отвернуться, но это не повод менять взгляды.

Идеолог все равно будет считать, что он прав.

Политтехнолог считает, что в этом смысле не нужно иметь никаких постоянных убеждений, а нужно озвучивать именно то, что от что люди хотят слышать, тогда гарантированно получается нужный результат на выборах. Правда, возникает одна проблема: когда такой человек приходит к власти, ему приходится делать далеко не всегда то, что нравится людям. Отсюда и возникает у значительного числа избирателей ощущение обмана: «Нам-то на выборах все время говорили, что нам нравится, а делают далеко не только то, что нам нравится». Тут, конечно, нужно четко понимать, что власти приходится делать не только то, что людям нравится.

«Единая Россия» в каком-то смысле жертва этой ситуации, дилеммы. Для того, чтобы удерживать свое большинство, она вынуждена говорить то, что людям нравится, при этом, объявляя себя партией власти. Но власть делает далеко не всегда то, что людям нравится.

Что же до текущей ситуации, то могу сказать, что сам по себе лично Андрей Исаев в куда большей степени идеолог, чем технолог. В этом отчасти была его проблема многие годы: он одновременно пытался быть идеологом всей партии и идеологом ее левого крыла - тех, кто за трудящихся. По большому счету, он так и не определился – то ли он больше профсоюзный деятель, то ли идеолог всей партии, в том числе, партийных либералов, кои всегда в ней водились. У Железняка такой проблемы нет.