Чтобы произошел прорыв – нужно время

Наши люди должны работать как немцы и японцы после Второй Мировой войны.

В Минэкономразвития каждый квартал понижают свои же прогнозы по росту ВВП, ряд экспертов открыто говорят о рецессии, но, тем не менее, МЭР заявляет о планах ежегодного роста ВВП более чем на 3% начиная с 2014 года. Как это все понимать?

Что касается негатива в нынешнем году, я думаю, это сказалось вступление в ВТО. Плюс наша экономика, в том виде, каком она существует, находится на пределе. Низкая безработица, высокий процент загрузки основных фондов. Плюс у правительства были надежды, что снижение инфляции скажется на снижении процентных ставок. Кстати, не дожидаясь снижения инфляции «Сбербанк», а он все же крупнейший кредитор экономики, понизил ставки. Плюс сказалось то, что в Европе все, мягко говоря, не очень хорошо. Европейский рынок не может нас, как экспортную экономику, вытягивать.

Я думаю, что они (в правительстве – ред.) надеются, что в Европе будет оживление, что интерес к развивающимся рынкам будет лучше. Потому что сейчас он просто никакой. Может быть, отток капитала сменится на приток, пойдет экспортная выручка. В этом случае при оптимистичном сценарии 3% можно будет получить. Но все-таки нужно менять всю систему, потому что она работает на максимуме.

Если вспомнить выступление Путина на ВЭФ, он говорил о росте производительности труда. Это очень хорошо, но пока только на бумаге.

Чтобы произошел прорыв – нужно время. Наши люди должны работать как немцы и японцы после Второй Мировой войны. У нас такой мотивации нет: люди живут небедно и где-то даже зажиточно, у нас нет культа успеха. Если с  производительностью труда не все хорошо – остаются только инвестиции.

С моей точки зрения, масштабные инвестиции - это только государева воля. Во-первых, это залог того, что они будут реализованы, во-вторых, деньги есть только у государства. В глобальной экономике у нас есть только три сектора: нефть и газ, военно-промышленный комплекс и атомная промышленность. Практически все российские компании в этой сфере либо напрямую, либо косвенно контролируются государством. Если они начнут инвестиционную активность, то удастся перезагрузить экономику.  Но пока у нас промышленной политики нет за исключением каких-то подвижек в ВПК: как результат мы вышли на второе место по экспорту оружия после США. Причем хорошее второе место, в затылок нам никто не дышит.

Есть небольшие надежды на Таможенный союз, но все-таки экономики Казахстана, Белоруссии и Армении – они маленькие по сравнению с нашей. Поэтому как-то серьезно повлиять на экономический рост они не смогут.

Но все это не означает, что есть какая-то трагедия. Летом был опубликован рейтинг Мирового банка по паритету покупательской способности. Мы первая экономика в Европе и пятая в мире. Это дорого стоит. Штаты и Китай больше, но так или иначе – это хороший результат.

Недавно премьер-министр Медведев дал понять, что стране в некотором смысле предстоит «затягивание поясов» ради улучшение положения дел в экономике. В частности, будут сокращаться неэффективные рабочие места. Как вы считаете, меры предпринимаемые правительством могут как-то взволновать народ? Спровоцировать социальный кризис?

Медведев, прежде всего, имел в виду бюджет. Пока у нас из-за дорогой нефти бюджет вообще в профиците, хотя по плану должен был быть дефицитным. С моей точки зрения, если нефть останется дорогой, то и с бюджетом все будет в порядке.

Рост безработицы ударит по социальной стабильности, но, мне кажется, вне зависимости от слов Медведева не будет ничего сильно социально непопулярного.  Если предположить, что у правительства действительно будут проблемы с бюджетом, то за счет ослабления рубля и как следствие роста рублевой экспортной выручки можно будет закрыть все. Вероятный уровень девальвации, в случае таких проблем – 35 рублей за доллар. Более пессимистичный прогноз – 40 рублей за доллар.