Нефть, газ и сланец

Как политические факторы влияют на формирование рынка энергоносителей? Как и зачем США предприняли «сланцевую революцию»? Есть ли у России свой ответ на нее? О роли личности политического лидера в ценообразовании на углеводороды мы поговорили с Виталием Васильевичем Бушуевым, директором Института энергетической стратегии, возглавлявшим рабочую группу по подготовке Энергетической стратегии России на период до 2020 года (ЭС-2020)

Какие факторы, кроме экономических, на Ваш взгляд влияют на ценообразование в углеводородной отрасли на мировом рынке?

Виталий Бушуев: Как раз экономические факторы вторичны, а исходным является геополитический фактор. Геополитические факторы обусловлены интересами и целями основных игроков на этом рынке. Следует уточнить, что игроков, не владеющих самими ресурсами, а тех, кто диктует политику, геополитику, макроэкономическую политику, военную политику.

И кто же здесь основные акторы?

Виталий Бушуев: Соединенные Штаты, больше никаких нет.

А Ближний Восток, ОПЕК, Россия?

Виталий Бушуев: Упоминая о Ближнем Востоке, можно говорить о факторе Саудовской Аравии, которая с помощью цен на нефть формирует свой бюджет. Поэтому она не пойдет на снижение цены нефть и будет делать все своими силами или с помощью США, чтобы цена на нефть не упала ниже того бюджетообразующего уровня, который у них составляет порядка 85-87 долларов за баррель.

Но и Российский бюджет во многом наполняется благодаря нефтяным доходам.

Виталий Бушуев: Совершенно верно. Наш бюджет наполняется на 70% за счет экспорта энергетических ресурсов, в первую очередь, нефти. Но мы в данном случае влиять на мировой рынок, к сожалению, не можем. Мы можем лишь пользоваться его благоприятным состоянием.

С чем, на Ваш взгляд, это связанно? Объемы наших поставок не те? Почему мы не можем влиять на рынок?

Виталий Бушуев: Это связанно с геополитикой. Потому что, когда американцы, а вслед за ними и европейцы приняли решение о переводе на энергетическую самодостаточность своих территорий, то, конечно, именно они продиктовали условия для поставщиков – для ОПЕК, для России и так далее. Они не только сказали, но и сделали это. Американцы, к примеру, отпустили свободные финансовые средства на фьючерсный рынок и воспользовались ситуацией, когда фактически рост спроса со стороны развивающихся стран и Китая был значим. США стимулировали рост этих цен до тех пор, пока это не сказалось негативно на американской экономике. Известно было, что до 150 долларов за баррель – это та цена, которую способна переварить экономика США. Когда они уже превысили эти 150 долларов, тогда сказали: хватит.

Есть теория, что в мире существует набор игроков, условно говоря, «мировое лобби», способное влиять на цену барреля. Как вы к этой теории относитесь?

Виталий Бушуев: Я не верю в то, что существует некая закулисная группа, которая определяет всё и вся, расставляет на посты президентов и диктует цены.

Но в то, что существуют достаточно авторитетные круги, которые задают тон правительствам всех стран, в том числе и Соединенных Штатов Америки - в это не поверить трудно.

Это экономические или политические круги?

Виталий Бушуев: Это соединение политических и экономических кругов. Например, тот же самый Збигнев Бжезинский, выпуская свою книгу «Великая шахматная доска», базировался на тех докладах, которые делались для ЦРУ. Он же не просто посидел, подумал и сказал. Это стратегическое развитие, стратегическое мышление, которое затем передавалось для реализации руководству Соединенных Штатов. Там были даны сценарии, что ждет США и к чему следует готовиться. И там явно звучала мысль о том, что Ближний Восток – не очень надежный регион, и следует отказаться от ресурсной глобализации. Что поставки с Ближнего Востока не могут решить все проблемы энергообеспечения нефтью, в том числе, Соединенных Штатов. До этого Штаты спокойно импортировали нефть, и проблем не было, а вот в середине 90-х годов, в 1996-1997 году, в США был принят закон об энергетической политике, где было четко прописано, что главная задача – обеспечить энергетическую самодостаточность. Америка начала экспериментировать: попробовала ветряки, биотопливо, тяжелую нефть, теперь у них в «получилось» со сланцевой нефтью и газом.

Так что все определяет политика в широком смысле, нет когорты из, условно, пяти человек. К этому, конечно, причастны и финансисты, поскольку сегодня финансы стали играть самостоятельную роль на мировом рынке. Они уже - не обменное средство для решения прикладных задач. Деньги уже стали самодостаточной вещью. И, исходя из этой самодостаточной ценности денег, во многом формируется и политика стран.

Многие сегодня говорят, что нынешний уровень социального благополучия в России был обеспечен в 2000-е годы нефтяными деньгами. Более того, утверждается, что ключевую роль в этом сыграл Владимир Путин.

Виталий Бушуев: Ели говорить по большому счету, не взирая на отдельные лица, то я исповедую принцип: если руководитель знает или интуитивно ощущает законы естественной эволюции, законы социо-природного, макроэкономического, геополитического развития, если он действует сообразно с этими законами, то он добивается успеха. К примеру, могу сказать, что в конце 1920-х годов, когда весь мир погрузился в пучину экономической депрессии, для некоторых итальянских, немецких, советских руководителей было понятно, что выход из сложившейся ситуации заключается в ускоренной индустриализации. И они этого добились. Какой ценой – это второй вопрос.

Роль лидера в истории – грамотно предугадать, предвосхитить, понять, использовать закономерности естественного развития. Если лидеры это делают, то получается значимый результат. В Советском Союзе, когда к 1989 году стало ясно, что нужно идти по пути не наращивания военно-политической мощи, не по пути производства средств производства, а по пути удовлетворения социальных потребностей населения, к сожалению, советское руководство тогда этого не поняло и потерпело фиаско. У Михаила Горбачева, да и у Бориса Ельцина не было преставления о том, по какому пути следует идти, и в результате получился хаос.

Если же говорить о 2000-х года, не могу сказать, осознанно или стихийно, но в какой-то мере Владимиру Путину повезло. Он пришел к власти в 2000 году, когда только-только закончился азиатский финансовый кризис и страны Азии стали активно развиваться. Им требовалось для этого много энергоресурсов, в том числе и нефти, цены на нефть резко взлетели. Это многократное увеличение цен способствовало и тому, что российский экспорт пошел по этому пути. Продавая на рынке наши энергоресурсы, мы получили свободные деньги, которые шли на решение социальных задач.

Цена этого была велика, наша страна гробила другие отрасли. Если еще во времена СССР доля ТЭК составляла 13% в общей структуре ВВП, к 2000 году она превысила 52%. То есть, страна встала на один путь. Да, идя по этому пути, она добилась определенных результатов, но не за счет осознанной политики развития нефтегазового комплекса, а за счет того, что мировые цены на нефть диктовали, что нужно продавать ресурсы, что это выгодно.

Это привело к тому, что мы имеем сегодня. Если цена на нефть будут держаться на прежнем уровне – страна будет существовать. А если цена упадет, скажем, по причине всеобщего перехода в мире на электромобили, спрос на нефть снизится, и стоимость нефтяного бизнеса упадет, то у страны не окажется финансовых ресурсов.

А к негативному сценарию есть предпосылки?

Виталий Бушуев: Я исхожу из того, что падения спроса в мире в ближайшее время на российские ресурсы не произойдет. Надеюсь, мы больше не совершим глупостей.

Вы имеете в виду недавнее заявление Аркадия Дворковича, который сказал, что Россия будет ориентироваться на азиатские рынки?

Виталий Бушуев: Эта политика началась раньше, с конфликта с Украиной. Из-за 5-6 долларов за прокачку газа через Украину мы не могли договориться, и в результате европейские потребителей стали рассматривать нас как ненадежных партнеров. И дальнейшая политика затягивания решения с СПГ, то есть перехода на новые рынки сбыта, тоже сказалась.

Впрочем, в течение ближайших 10 лет я не вижу предпосылок для какого-то существенного падения спроса на российские энергоресурсы и, как следствие, падения доходов страны. Но так как социальные нужды населения постоянно растут, и растут они быстрее, чем мы можем дополнительно накачивать наш бюджет нефтяными деньгами, то социальная напряженность внутри страны будет развиваться в нехорошем направлении.

Вы уже упомянули о сланцевой революции. Как вы к ней относитесь?

Виталий Бушуев: Это не революция, а один из возможных вариантов решения той геополитической задачи, которую США поставили перед собой. Не было бы сланцевого газа, они бы разрабатывали тяжелые нефти, нашли бы какой-то другой способ быть самодостаточными.

Сланцевый газ – да, это удачная вещь для США. Нигде сланцевая добыча такого интенсивного развития не получит, но в мире будут пробовать разрабатывать разного вида нетрадиционный газ. Это могут быть газогидраты, это может быть шахтный метан или биогаз и т.п. Этих разновидностей нетрадиционного газа великое множество и с помощью новых технологий можно получать все, что угодно при приемлемых технологических возможностях и по приемлемым ценам.

Поэтому, сланцевый газ – это не панацея от всех бед, у нас тоже бурят близкий аналог сланцевому газу и говорят, что Россия будет добывать до 5 миллионов кубометров сланцевого газа.

Как Вы считаете, для России американская сланцевая революция представляет угрозу?

Виталий Бушуев: С экономической точки зрения она угрозу не представляет, а с геополитической – да, представляет. Потому что я никогда не поверю, что американцы  будут в больших масштабах экспортировать сланцевый газ и нефть, в том числе, и в Европу. Мне кажется, что страна, достигшая успехов в технологиях, никогда не опустится до сырьевой державы. Это противоестественно. Но Америка может использовать этот фактор для поддержки Европы или, наоборот, для нажима на нее.