Портрет Приднестровско-Молдавской конфедерации: первые штрихи

До сего дня Молдавия и Приднестровье напоминают сиамских близнецов – даже несмотря на то, что в ходе кровопролитного конфликта в 1992 года разрезали себя буквально по-живому. По-мёртвому, впрочем, тоже – время до сих пор не залечило некоторых тогдашних ран.

Так что ненависть друг к другу далеко не прячется. Но и жить в ненависти трудно, когда близнецы срослись на уровне пищеварительных систем. Поэтому прошедший только что визит президента Молдавии Игоря Додона в ПМР был необходим и неизбежен. Хотя лично со стороны Додона это был акт известного политического мужества и проявление твёрдости характера.

Просто так или иначе договариваться друг с другом обоим берегам Днестра пришлось бы. Деваться некуда. Военным путём решения конфликта не удалось добиться в 1992 году – тем более не удастся этого сегодня, когда Приднестровье практически сплошь населено гражданами России, а Россия уже несколько раз дала чувствительно понять, что своих больше – не бросает. Экономическим путём кто-то один задавить другого также не может: Приднестровье имеет большое преимущество над Молдавией по промышленному потенциалу, но зато у Кишинёва в руках все прерогативы по управлению экспортными и импортными возможностями от имени всей страны. Политически компромиссы тоже не получаются: Тирасполь ведёт курс однозначно на воссоединение с Россией, и любая попытка Кишинёва на вхождение всей бывшей Молдавии в Румынию или даже в Евросоюз обречена обернуться окончательным разрывом страны на две части.

И вот, наконец, вменяемый и лично храбрый молдавский президент отправился в Бендеры, которая находится под юрисдикцией ПМР, чтобы, по собственным словам, "достичь компромисса". Правда, здесь не следует держаться иллюзий – единство Молдавии, включая Приднестровье, для Игоря Додона не тема для обсуждения. "Надо, чтобы в Приднестровье поняли, что второго Калининграда из них не получится. Независимость никто не признает", - заявил он на днях. Однако сделал из этого совсем иной перспективности выводы, нежели предыдущие руководители Молдавии: "Остаётся решить эту проблему".

Перспективность этого, на первый взгляд, тривиального вывода базируется на тех путях, которые Додон предлагает для "решения проблемы":

"Если мы хотим, чтобы Молдова сохранилась как государство, то я честно скажу: нам не надо торопиться куда-то вступать. Потому что вступление в Европейский союз возможно только без Приднестровья и без Гагаузии… Мы сами должны нащупать принципы политического урегулирования. Примером может стать Гагаузия. В своем законе они записали, что если Молдова теряет государственность, у них есть право на самоопределение. Я думаю, что это может быть правильным и для Приднестровья.

Второе, что их волнует: чтобы Молдова не вступала в НАТО. Давайте и этот пункт поставим в соглашение. Причём подчеркнём, что если вдруг в Кишинёве кто-то надумает вступать в эту организацию, то Приднестровье, как и Гагаузия имеют право на самоопределение. Это базовые положения".

После этого молдавский президент предлагает "провести референдум на левом и правом берегу по новой общей Конституции". И двигаться далее.

 

План несложен, но неплох

Собственно план неплох, признаёт целый ряд политологов. Он снимает главные опасения непризнанных республик, но в то же время гарантирует самосохранение Молдавии. То есть автоматически снимается вопрос присоединения к Румынии. В то же время Кишинёв может рассчитывать на пресловутое "вхождение в Европу", которому уже не будет мешать нерешённый территориальный конфликт.

Этот вариант неплох и для Приднестровья. Что греха таить – экономика этого государства реально дышит на ладан. С акцентом на машиностроение, она ориентирована на экспорт, но последние годы как раз по этому болезненному месту Тирасполь и бьют: жёсткие торговые и таможенные ограничения со стороны Кишинёва, создание логистических трудностей, правовые придирки. С этим можно было мириться, когда экспорт осуществлялся через территорию Украины, которая официально поддерживала Кишинёв в политике, но закрывала глаза на "автономию" Тирасполя в экономике. Тем более что это было выгодно и самому Киеву. Однако новое нацистское руководство в Киеве и в куда более значимых для себя вопросах с готовностью отмораживало уши назло России – причём прежде всего собственному народу, - а уж поставить ботинок на шею пророссийскому Приднестровью сочло просто долгом чести.

Стоит добавить к этому общую неблагоприятную обстановку на рынках мира и России – и не останется вопросов, почему на левом берегу Днестра экономика упала за два последний года аж на четверть, а бюджетный дефицит достиг 50 процентов. Попытка справиться с ним за счёт сокращений выплат населению по зарплатам и пенсиям вызвало понятное недовольство людей. Помогла, как водится, Россия, но это не снимает, естественно, вышеуказанных удавок с шеи Тирасполя.

Это попытался сделать в конце декабря вице-премьер РФ, сопредседатель российско-молдавской межправительственной комиссии и представитель президента РФ по Приднестровью Дмитрий Рогозин. "Было бы правильным, если исполнительная власть Приднестровья могла довести до сведения президента Молдавии экономические проблемы, которые волнуют жителей левобережья Днестра", - этот его сигнал был правильно понят и в Кишинёве, и в Тирасполе.

Игорь Додон мяч принял и ответил в том духе, что в его "плане приднестровского урегулирования проигравших не будет". Ну а президент ПМР Вадим Красносельский, тоже выбранный на свой пост недавно, продемонстрировал со своей стороны готовность к компромиссу.

 

Образ компромисса

Вот только каким он должен быть в представлении обеих сторон, этот компромисс?

Если говорить без обиняков и экивоков, то – явно на условиях, что Россия со своей стороны готова будет за это платить. С точки зрения нового руководства Молдавии, высказанной Игорем Додоном в одном из откровенных недавних интервью, он эти условия сформулировал так: "Я не намерен "ложиться" ни под кого: ни под Запад, ни под Восток! Я сторонник нашей государственности… Я прекрасно при этом понимаю, как много проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся, без помощи России решить невозможно. Это и экономические проблемы, это и наши мигранты, это и Приднестровье".

Если конкретно, то Додону хочется снятия запрета на импорт молдавских товаров в Россию и облегчение контроля над миграцией молдавских гастарбайтеров. "Чего мы сейчас хотим добиться? Отмены эмбарго на всю нашу продукцию, - предельно откровенно формулирует он. - Это значит - снять эмбарго, отменить таможенные пошлины, вернуться в режим свободной торговли с Российской Федерацией". (Сам же и переводит: "Если бы наш экспорт в Россию достиг хотя бы 600-700 млн долларов, то для молдавской экономики это было бы спасательным кругом!"). Кроме того, Москва должна простить Кишинёву долги за газ – причём путём, по сути, увеличения капитализации молдавской газотранспортной системы (Молдавия вносит в уставный капитал свои долги, а "Газпром" – "400 - 500 млн долларов, которые мы им должны, тоже условно"). И, наконец, "попросить руководство Российской Федерации объявить полную амнистию по миграционным нарушениям".

Что нужно Приднестровью, и так понятно: снятие блокады. Хотя бы со стороны Кишинёва. Но, понятно, что за поставки его продукции в Россию (а прежде всего – именно в Россию) платить должна будет опять-таки Москва.

Что в итоге получается? Обе стороны хотят продать Москве урегулирование своего конфликта. И хотя на первой встрече обоих глав речь осторожно и предусмотрительно велась не о политических вопросах, а о перемещении граждан, о единых номерах на автомобили, на проблемы в сфере железнодорожного сообщения и телекоммуникаций, - на деле иллюзий у реально информированных наблюдателей нет: речь идёт именно о взаимной торговле за счёт России. Причём даже без особых гарантий для неё: решения молдавского президента довольно сильно ограничиваются парламентом – ведь Молдавия парламентская республика. А там большинство за антироссийской оппозицией. Додон грозит в плохом случае распустить парламент – но к какому кризису и к какому результату это приведёт на деле, никто заранее сказать не может.

 

И что делать России в такой ситуации?

Погружать руку в молдавско-приднестровский бульон или воздержаться от попыток вымешать в нём что-то для себя, рискуя обвариться? К тому же не в первый раз…

Давайте посмотрим ограничители. Первый – Приднестровье. И заодно два батальона российских миротворцев там. Через Украину их снабжать в перспективе нельзя – Киев денонсировал соответствующие договоры. Значит, это придётся делать через Кишинёв.

Второй ограничитель – положение Приднестровья, которое Киев и Кишинёв всегда могут ухудшить до непереносимого. А ПМР и сегодня существует только благодаря российской помощи, а в случае ужесточения блокады — неизвестно, что и получится.

Третий ограничитель – в принципе действительно пророссийский молдавский президент не имеет опоры во властных элитах своей страны, включая армию и спецслужбы. Обрушить его бездействием нетрудно – но опять же: что дальше? Не лучше ли дать ему подкормить свои элиты в том числе и через Москву, что укрепить его положение?

Каков выход из этих ограничителей? А тот, что обозначен в известном кино: "Что нам мешает, то нам поможет!". Приднестровье – хорошая "чёрная дыра". Страна и экономика, которые реально не контролируются никаким государством, в том числе и собственным. Открыть через Приднестровье путь Молдавии в Россию – вполне очевидная возможность. Кишинёву нужны преференции в торговле с Россией? С мигрантами? Прекрасно, их можно обеспечить через Тирасполь. Сняв с него блокаду и санкции, но и включив его в свой состав. На правах ли автономии, на правах ли конфедеративной территории – это детали, по которым можно договариваться. Но само наличие такой территории, само наличие такой конфедерации открывает Молдавии тот путь, о котором сегодня и говорит Додон: не ложиться ни под кого, но (что он при этом подразумевает) оставлять за собою возможность получать блага и преференции и со стороны России, и со стороны Европы.

В общем, если в рассматриваемом визите действительно проглядывают штрихи такой возможной конфедерации, то полный её портрет может получиться весьма привлекательным. 

источник