Идет война народная, моральная война

Происходящая сейчас информационная война является только по форме своей информационной, а по сути своей является войной моральной.

Об информационных войнах сказано и написано очень много. Но не избыточность сказанного и написанного смущает человека, склонного к сдержанности и самоконтролю, когда он включается в разговор об информационных войнах. Его смущает тот факт, что основными спикерами по этой теме обычно выступают люди несдержанные, не склонные к самоконтролю, балансирующие на тонкой грани между академическими интеллектуалами и городскими сумасшедшими.

Сейчас правильнее было бы назвать последних сетевыми сумасшедшими, ибо особенность современных городских сумасшедших заключается в том, что они чаще выходят в Интернет, а не на городские улицы и площади.

Тем не менее, позволю себе обратить внимание на один определенно новаторский аспект в современном информационном конфликте, который разгорелся вокруг обострившегося, но еще толком не разразившегося Российско-Украинского конфликта по поводу новой украинской власти, но, в первую очередь, по поводу полуострова Крым.

Классическая информационная война, да простят меня истинные специалисты в этой области за возможные ошибки в суждениях, все-таки предполагает выстраивание в коллективном сознании относительно непротиворечивых сугубо информационных картин мира с целью обеспечения всех заинтересованных лиц и политических сил массовой поддержкой. Для решения этих задач применяется целый набор методик, которые были изобретены и опробованы еще в прошлом столетии: лукавый монтаж видеокадров, вырванные из контекста высказывания, подключение мнений «моральных авторитетов», общий менеджмент информационных потоков… Все это позволяет делать из мух слонов и наоборот, комбинируя и перекомбинируя элементы реальности, то есть того, что в каком-то виде имеет место быть в действительности. Настоящая информационная война, впрочем, включает в себя и элементы искусственных инсценировок новостей или событий.

Я воспроизвел сейчас набор банальностей, к которому надобно добавить еще одну.

Российская сторона толком не умеет воевать на информационных фронтах и обычно информационные войны проигрывает.

Так было во время обоих конфликтов в Чеченской республике, правда в случае второго неожиданно, как это цинично не прозвучит, «помогло» 11 сентября 2001 года – помог выставить чеченских сепаратистов международными террористами, а значит получить негласное одобрение Запада на самые жесткие методы борьбы с ними.

Была фактически проиграна информационная война вокруг конфликта с Грузией в августе 2008 года, впрочем, тогда неожиданно помог мировой кризис, который явно отвлек, переключил внимание на себя и помог России остаться без того справедливого международного возмездия, на которое всерьез рассчитывали противники действующей власти.

Нет у России или у действующей власти (не хочется втягиваться в схоластические споры о различиях того и другого, просто замечу, что я в курсе всех различий, но не уверен, что эти различия отражаются в общественном мнении за пределами России) особых внешних успехов на фронтах нынешних информационных противостояний вокруг Украины. Правда это отчасти компенсируется явными пропагандистскими успехами на внутренних фронтах - рейтинг президента высок как никогда, то, что идея присоединения Крыма пользуется серьезной поддержкой в обществе, самоочевидно для любого человека с широким кругом общения. Ну и в принципе не наблюдается особых информационно-пораженческих настроений. Господствует примерно такое убеждение: да, пока проигрываем, но все еще впереди, мир довольно скоро признает нашу правоту или просто будет вынужден смириться со свершившимся фактом присоединения Крыма к России и все устаканится само собой.

Однако классическая информационная война происходит в пространстве, простите за тавтологию, информации или знания.

По любому из ее промежуточных итогов условный «клиент» (отдельный гражданин, социальная группа, группа политической поддержки и т.п.) должен что-то узнать про актуальное состояние политической или социальной действительности.

Информационные столкновения вокруг Украины – этим они принципиально интересны – происходят не столько в знаниевой, сколько в моральной сфере. Создатели информационных сигналов и управляющие информационными потоками стремятся не столько сформировать в сознании граждан какие-то информационные картины, сколько спровоцировать переживание собственного морального превосходства. Это не борьба за какое-то видение действительности, это борьба за моральные чувства.

Одна из сторон убеждена в своем моральном превосходстве, ибо ощущает себя выбравшей свободу, «истинные европейские ценности», и с особым сладострастием переживает собственную уверенность в том, что она свободна от зомбирующего воздействия какой-либо пропаганды.

Другая из сторон переживает моральное превосходство, обретя уверенность еще одного шага из трясины национального унижения, к восстановлению исторической справедливости, ограничению притязаний зарвавшегося Запада и возобновлению противостояния угрозе, являющейся прямой наследницей того врага, что был разгромлен в Великой Отечественной войне.

Если внимательно присмотреться ко множеству ежесекундно происходящих в блогосфере и в социальных сетях стычек по поводу украинского вопроса, бросается в глаза, что обычные споры о том, чье знание о действительности правильнее, являются не более чем инструментом противоборства в вопросе, кто лучше (или выше?) в морально-этическом смысле.

Именно поэтому я бы предположил, что происходящая сейчас информационная война является только по форме своей информационной, а по сути своей является войной моральной. Останется ли эта моральная война единичным эпизодом в истории информационных войн или она является новым восходящим трендом, как говорится, покажет время.

В любом случае политической науке имеет смысл задуматься о разработке концепции «моральных войн» в современной массовой политике.