Все это элементы общей стратегии втягивания Китая в нашу повестку

Мы можем и должны предлагать КНР не только ресурсы, но и проекты технологического развития.

Данная встреча имеет большое значение для обеих стран, не случайно её формат не двухсторонний, а многосторонний, на ней также, помимо российской и китайской сторон, присутствовали президент Казахстана, а также руководители ряда других стран. Эту встречу нельзя назвать рамочной по многим причинам.

В частности, стоит отметить качественное изменение политики КНР. Мало кому известно, что на последнем съезде компартии Китая, к власти пришла новая команда. Это достаточно жесткие, последовательные и решительные люди, в этом смысле они чем-то похожи на Владимира Путина. Они воспитывались во время бурного экономического роста Китая в условиях фактически однополярного мира. Новый Китай не склонен видеть себя в положении младшего брата в отношениях с Россией, не склонен уходить от спорных моментов, концентрируясь исключительно на внутренней политике. Сейчас Китай уже готов активно защищать свои инвестиции, не избегая жестких внешнеполитических заявлений, бороться за место в кругу ведущих мировых держав.

Для России одним из принципиальных моментов является переориентация банковской системы в условиях, когда западные страны фактически взяли курс на технологическую изоляцию России. У нас, по сути, не остается иного выбора, кроме как переключиться на китайские рынки, и мы можем это сделать в ущерб всему остальному миру. Китай с удовольствием предоставит свои финансовые и технологические ресурсы, в ущерб уже не нам, а Европе и США.

Что касается других вопросов, обсуждавшихся на встрече, то в целом можно сказать, что всё это элементы общей стратегии втягивания Китая в нашу повестку. Надо сказать, что во многом наша повестка Китаю не близка, тесного соприкосновения нет. Косвенно об этом можно судить по реакции китайской стороны на заявление Путина по недопущению пересмотра итогов Великой отечественной войны. Дело в том, что для китайцев Вторая Мировая Война имеет другие хронологические рамки и другое историческое значение.

Наш очень большой минус сейчас заключается в незнании нашего восточного соседа. По сути, сейчас мы пришли в Китай в роли просителя. Кризис соотношений с США и Западной Европы показал глубокую ошибочность стратегии ориентации за европейский рынок и политический диалог с США. Сейчас мы для КНР это скорее технологический донор в узких областях и ресурсная база. Довольно скромный пакет подписанных проектов показывает узкий горизонт отношений с КНР. Мы никогда не инвестировали в свои отношения с восточным соседом, как и в целом мало интересовались тем, что происходит у нас на границах. Скромные итоги визита в КНР также ярко (как и гражданская война на Украине) показывают неуспех России в своей региональной стратегии, вернее фактически ее отсутствие.

Пока локомотивом развития российско-китайских отношений во многом является исключительно авторитет нашего президента. Также нас объединяет общее положение в мире, дипломатическая агрессия со стороны США. Китай, несмотря на все попытки администрации Обамы придушить их экономику, сейчас активно перешел в наступление, осваивая традиционно подконтрольные США рынки Ближнего Востока и Латинской Америки. Но общего содержательного начала нет. Как и нет понимания своего соседа, его мотивации и логики. Хочется пожелать больше вкладывать в отношения со своими соседями, чтобы кризисы случались как можно дальше от своих границ.

Китай заинтересован не только в совместных инфраструктурных и ресурсных проектах, но и более широком формате технологического сотрудничества. Мы можем и должны предлагать КНР не только ресурсы, но и проекты технологического развития – научные решения нового технологического уклада, в робототехнике, освоении космоса и т.д. И, конечно же, переводить формат отношений – вставлять вопрос совместных проектов в региональную и федеральную повестку, чтобы в российском федеральном и региональном истеблишменте появились интересанты развития.