В стране так и не привилась архаика

«Русскому маршу» не удалось стать народным явлением.

Чтобы обсуждать неудачу последнего «Русского марша», надо просто вспомнить, а когда он был «удачным», и с чьей точки зрения? И получается, что самым смешным развлечение было на самом первом, неожиданно объявленном «Дне Народного единства». Когда, собственно, никто не знал, кто, куда и зачем идёт, и подготовка (в том числе административная) была мизерной. По пути следования не было закрыто даже палаток с горячительным, что делало мероприятие совсем «триумфальным».

Даже второй марш, когда административный восторг почему-то превзошёл все меры разумного, и над Парком культуры до всяких «белых ленточек» летали вертолёты, стояли водомёты и были вырублены не только средства мобильной связи, но и социальные сети — как-то повышал значимость мероприятия. А всё последующее — уже спад и деградация.

«Русскому маршу» не удалось стать социальным (народным, если угодно) явлением, а политические активности — всегда дробятся. Неадекватное стремление к политической капитализации начало дробить общность рядов. По-мелочи, на протестах против повышения таможенных сборов на автомобили (какое дело русским националистам до чаяний перегонщиков автохлама?), на желании примодниться, заявить о стремлении к «гражданскому обществу» и «европейским ценностям» — «Русский марш» пришёл куда пришёл.

На объективное падение интереса к шествиям в Люблино и Щукино повлияло также фиаско «болотных протестов», в которые лидеры националистов, по простоте душевной, тоже вляпаться не преминули. При такой эклектике «зонтичного» движения — неудивительно, что с эстетикой у организаторов — не заладилось сразу. Всё, что можно предоставить для «красивой картинки» — это родноверы. Что, конечно, прекрасно, но респектабельности марширующим порознь не добавляет. Поэтому перспектив к росту наполняемости рядов не предвидится. В стране так и не привилась архаика, а пределы либерального мышления были известны задолго до того, как оно перестало быть модным.