Страх и непонимание в глазах своей матери я запомнил на всю жизнь

В девяносто первом году политический истеблишмент сменил содержание.

В августовские дни 1991 года мне было девять лет. Я помню, как смотрел грохочущие по московским улицам танки на экране телевизора «Рубин». Хороший был телевизор, цветной.

Мне это казалось очень интересным, и я не мог понять ужаса моих родителей, которые, к слову, политикой не интересовались ни тогда, ни сейчас. Но 91-й стал именно тем временем, когда «политика интересуется вами», выражаясь словами Дизраэли. Страх и непонимание в глазах своей матери я запомнил на всю жизнь, так что те события не теряли для меня актуальности, ведь возможно именно желание понять причину этого страха и заставило заняться политикой меня самого.

Я думаю, что 91-й будет актуален еще ровно столько, сколько актуальна будет «демократическая Россия». Можно как угодно относиться к Советскому Союзу (лично я как анархист отношусь к нему критично) – но то, чудовище, которое как Чужой, выползло из его трупа, проломив грудину – не имеет права на существование.

Писать стихи после Освенцима - это варварство, заметил когда-то Теодор Адорно. Положительно относиться к распаду СССР после расстрела парламента, после чеченских кампаний, после нынешних лагерей для мигрантов et cetera – это достойно второго Нюрнбергского трибунала. Самое главное, чему может научить опыт девяносто первого года: не верь сволочам. Сволочь может обещать что угодно, она все равно сделает по-своему.

В девяносто первом году политический истеблишмент сменил содержание. Раньше он состоял из маразматиков, КГБшников и прочих персонажей анекдотов. В августе 91-го им захотелось превратить государственную в личную собственность и произошла унификация – все эти люди перековались в сволочей. Сволочи останутся сволочами и верить им нельзя– это важный урок, который нам преподносят уже больше двадцати лет. Они наврали в 91-м и продолжают врать дальше, не важно, во власти они, или в оппозиции, называются они коммунистами или там даже либертарианцами. После 91-го с ними не может быть никаких разговоров.