Создаваемые десятилетиями идеологемы лихими атаками не разрушить

Путин в своей статье прямо отвергает один из несущих постулатов американкой государственной идеологии.

Комментируя последнюю публикацию статьи Владимира Путина в New York Times, прежде всего, стоит отметить традиционный формат обращения президента России к общественному мнению иностранного государства в критически важный момент, как своего рода инструмент воздействия на позицию своего визави, что называется снизу. Подобные публикации появлялись накануне принятия в Вашингтоне окончательных решений о применении силы в любой конфликтной точке. Известен и формат интервью перед визитами главы государства ведущим СМИ принимающей страны.

Однако в данном случае за всей «протокольностью» экспортного варианта российской позиции по ключевому вопросу мировой повестки кроется больше, чем на первый взгляд. Месседж, который Владимир Путин пытается донести до американского общественного мнения, связан вовсе не с Сирией, Ближним Востоком, проблемой нераспространения, терроризмом и прочим. Позиция России по этим вопросам уже хорошо известна на Западе. Путин в своей статье не просто подвергает сомнению, а прямо отвергает один из несущих постулатов американкой государственной идеологии – исключительность американского общества, которая в общественном сознании дает право на действия, выходящие за рамки сложившихся в практике межгосударственных отношений, правил и установок поведения. Более того, он открыто полемизирует с Бараком Обамой в вопросе права США на надзаконность их действий. Такое утверждение заметно сильнее, чем такие абстрактные формулировки как неприятие односторонних действий или движение к полицентричному миру. По сути, теперь Москва впервые за многие годы читает мораль Вашингтону, а не наоборот, к чему давно привыкли американцы.

Вопрос в том, как будет воспринят американским обществом такой «кавалерийский наскок» Путина на одну из ключевых американских идеологем, или он будет проигнорирован, как это не раз уже случалось. Сразу отметим, последнее более вероятно. Создаваемые десятилетиями идеологемы лихими атаками не разрушить. Но в данном случае даже если возникнет полемика по этому вопросу (не важно с какой тональностью), то такой ход можно будет считать успешным.

Предсказать реакцию американской пропагандистской машины несложно: объединение общества в поддержке любых действий президента США с припоминанием всех реальных и мнимых проблем России. Вместе с тем, такие усилия будут ослаблены непопулярностью идеи эскалации военных действий на Ближнем Востоке. Здесь стоит припомнить, что социальная поддержка применению силы снизилась до рекордных 30%, в интернете появилась масса фотографий американских военных, не желающих ехать в Сирию для оказания помощи, по их мнению, террористам. В такой ситуации Обаме тяжело решиться на военные действия против Сирии. Относительная социальная поддержка – это последнее что у него осталось. Во многом именно сомнительной легитимностью силовых действий даже внутри страны объясняется перенесение сроков рассмотрения этого вопроса в Конгрессе и, соответственно, сроков начала операции.

Предположим, что Обама склоняется к варианту отказа от силовых действий в духе политики «принуждения к миру», когда после демонстрации намерений использовать силу от агрессора, коим американцы в Сирии считают Башара Асада, добиваются каких-то гарантий, в случае с Сирией неиспользования химического оружия. Собственно, в этом состоит предложенный Россией план передачи под контроль международного сообщества химического оружия Асада. Но в этом случае для Обамы ключевым моментом является сохранение лица, а выдвижение сомнений относительно одной их главных американских идеологем этому явно не способствует.

Поэтому сейчас дилемма между началом силовых действий в Сирии и реверсивным ходом американской военной машины все же склоняется в пользу первого варианта. Американское общество не в состоянии переварить такой удар по самосознанию, и Обаме тактически проще быть президентом войны, несмотря на Нобелевскую премию мира и слабопредсказуемое развитие событий на сирийском театре военных действий.

Но и вариант, что Обама остановится в шаге от войны, не следует исключать. Многое будет зависеть от способности режима Асада идти на компромиссы, осторожно и грамотно выстраивать свои отношения с США, международными наблюдателями и соседями по региону. Но главным образом развитие событий в Сирии обусловлено общим ходом развития системы международных отношений, находящейся сейчас на своем переломном этапе, по своим масштабам схожем с Карибским кризисом 1962 года. Ставки в этой игре, отражением которой стала последняя статья Путина в New York Times, сейчас куда как более высоки, чем судьба Сирии и даже всего Ближнего Востока. Не стоит забывать, что у Вашингтона будет масса возможностей и предлогов прекратить любые переговоры по Сирии и реализовать силовой сценарий.