Похвала окраине

5-6 декабря в выставочном зале «Манеж» состоялся III Московский урбанистический форум - одна из крупнейших международных конференций, посвященных градостроительству, территориальному развитию и передовым тенденциям в сфере формирования городской среды. Мэр Москвы Сергей Собянин открывал пленарное заседание как в первый, так и во второй день форума, темой которого в том году стала «периферия» как ключевой проблемный узел современного мегаполиса.

Даже те, кто никогда не читал Достоевского, знают фразу «cреда заела», зачастую ошибочно приписывая ее самому писателю, который, как известно, наоборот, выразил в этой саркастичной формулировке свой ужас перед секуляризацией общества, стремительно утрачивающего духовные скрепы. Как бы то ни было, сегодня отделять людей от среды давно уже никому не приходит в голову. Урбанистика – это наука о среде. То есть по существу о людях, конечно, точнее не «людях вообще», а о горожанах – городских сообществах. Урбанисты неутомимо вскрывают механизмы, посредством которых город определяет наш образ жизни. Казалось бы, где наши мечты и кошмары, а где все эти хордовые, перехватывающие парковки и генплан? Но порой самые важные вещи – это самые брутальные вещи.

Есть много свидетельств тому, как характер общественных отношений и режим коммуникации обеспечен всего-то определенным типом застройки или спецификой расположения рекреационных зон. Глава Совета директоров Института транспорта и развития Нью-Йорка Энрике Пеньялоса отмечает: «Совершенно очевидно, что после краха коммунистического проекта у нас появилось неравенство. Города же могут стать мощным инструментом производства всех типов равенства. Ведь неравенство продолжает быть источником болезненных ощущений. Неравенство препятствует ощущению счастья, не позволяет людям жить в городах хорошо». Город как способ жить хорошо – ключевая тема современной урбанистики. Тот же Энрике Пеньялоса, ранее занимавший пост мэра Боготы, последовательно пересаживал людей из автомобилей на велосипеды, что, в коечном счете сказывалось даже на отношениях внутри семей. Одно дело швырнуть ребенка на заднее и повезти в детский сад, другое – отправиться вместе в велопутешествие навстречу просыпающемуся городу. Тот факт, что взгляд из подобной перспективы стал мэйнстримом в политических, деловых и научных кругах указывает на вполне очевидный гуманистический тренд в развитии общества.

Программная задача нынешнего форума состояла в переосмыслении отношений между центром и периферией в рамках городской агломерации. Четыре пленарных заседания, множество тематических сессий, выставки, презентации, пресс-конференции и другие сопутствующие мероприятия были призваны высветить самые разные грани этой проблематики. Если попытаться очертить «идеологию» форума, лежащую в русле основных трендов современных междисциплинарных исследований, то ключевым будет жест отказа от агрессии «больших проектов», тоталитаризма универсалистских претензий, непристойного азарта «развития ради развития». Собственно, для начала стоит ответить на вопрос: «Что такое развитие сегодня?». Например, развитие нашей столицы, да и большинства крупных мегаполисов не имеет ничего общего со строительством жилых площадей. Более того, задача как раз состоит в том, чтобы не вводить новые квадратные метры жилья. Об этом, в частности, говорил на пленарном заседании мэр Москвы Сергей Собянин: «Мы уходим от центростремительного развития города к полицентричному, и приняли целый ряд конкретных, очень серьезных решений. В частности в последние годы мы прекратили реализацию различного рода градостроительных проектов общей мощностью 25 млн. кв. метров. Если все это построить, получился бы огромный город. Мы отказались от этих строек, но при этом сохранили динамику развития и общие инвестиции в развитие города – перенаправили их на развитие промышленных зон, неосвоенных территорий, в первую очередь именно на периферию города». Не в сердитых отбойных молотках, не в величавых подъемных кранах, не в блеске стилизованных небоскребов состоит развитие города, а - в лавочках, велодорожках и магазинах шаговой доступности.

Если советский город в своих основных чертах неизменно воспроизводил модернистскую утопию, а капиталистический мегаполис служил полем брани свирепых стихий рынка, то город урбанистов принципиально человекоразмерен: «Город должен вращаться вокруг человека. Город - это и есть люди», - говорит Кэмерон Синклер, основатель и исполнительный директор организации «Архитектура для человечества».

Эгалитаристский пафос, в частности, позволяет урбанистам без тени смущения идти в лобовую атаку на автолюбителей, последовательно выступая за платные парковки, а то и на платный въезд в город. По мнению урбанистов: история про город – это совсем не история про автомобиль. Ведь покуда ты перемещаешься по территории в персональной металлической коробке на колесах, территория – это ледяная пустыня. Собственно, именно так зачастую выглядят окраины крупных городов: отсутствие транспортной связности, рекреационных зон, локальных центров притяжения горожан приводит к тому, что обжитое пространство схлопывается до пространства личного автомобиля, квартиры, офиса и, может быть, крупного торгового центра, который в таких районах часто выступает своеобразным протезом городской среды. Так, руководитель архитектурного бюро «Проект Меганом» Юрий Григорян отмечает: «Крупные торговые центры, по сути, просто компенсируют недостаток общественных пространств и порождают совершенно другой образ жизни, заставляя потреблять общественные пространства внутри этих торговых центров». Впрочем, в Бирюлево Западном, в последнее время ставшем визитной карточкой московской периферии, как известно, нет даже гипермаркета. К слову, в ходе пленарного заседания Сергей Собянин обещал окончательно покончить с таким явлением городской логистики как пресловутые овощебазы. Учитывая, что москвичи потребляют в год более 12 млн тонн продовольствия «овощные ворота» столицы должны удовлетворять современным стандартам и выглядеть подобающим образом.

Однако ключевая причина изоляции окраин, ведущая в пределе к геттоизации и социальному исключению - не овощебазы, а отсутствие транспортной связности. Если учесть, что личные автомобили (как и уплотнительная застройка) по существу ведут к деградации городской среды, единственной надеждой остается крупнейшая программа развития общественного транспорта, которую реализует московское правительство. Сергей Собянин утверждает, что в течение года будет запущено 12,5 км линий метро, строится вторая кольцевая линия. Мэр также напомнил о строительстве 200 км путей пригородного сообщения и, что немаловажно – 30 км пешеходных дорог в окраинных районах. В строительстве – приоритет за хордовыми направлениями. Ведь изучение ежедневных поездок горожан показывает, что значительную их часть составляют перепробеги через центр – главный источник перегруженности транспортных магистралей. В рамках развития территорий «Новой Москвы» ведомство Максима Ликсутова планирует реконструировать 11 хордовых направлений, а также продлить Сокольническую и Бутовскую линии метро. Уже введено 9 новых маршрутов общественного транспорта, на 15% увеличена провозная способность Киевской железной дороги. Вообще, за пригородным сообщением будущее. Если верить Ликсутову в скором времени электрички из парка ужасов имени девяностых превратятся во что-то типа немецкого S-Bahn.
Важной составляющей новейшей транспортной политики является обустройство комфортных пересадочных узлов, о котором в ходе тематической сессии как раз и рассказал глава департамента транспорта правительства Москвы Максим Ликсутов. Те точки в городе, где люди перетекают из электричек в метро, из метро в автобусы, по сути, сопоставимы с крупнейшими вокзалами, однако, недостаточная интегрированность транспортной системы веет к тому, что люди проигрывают во времени и в комфорте. В соответствии с планами мэрии транспортно-пересадочные узы станут похожи на те, что имеют место в Европе, где метро, автобусы и электрички органично дополняют друг друга. На подступах к центру можно будет запросто припарковать автомобиль или оставить велосипед.

Автолюбители вряд ли когда-нибудь согласятся с тем, что платные парковки выгодны им самим. Вместе с тем, подход московских властей выглядит вполне вегетарианским на фоне того же Лондона, где плата взимается уже за сам факт въезда в город. Ряд международных экспертов и вовсе демонстрируют практически нулевую толерантность к личному автотранспорту. Еще бы! Коль скоро город – инструмент производства равенства, какие уж тут персональные машины? Так, Энрике Пеньялоса принадлежат афоризмы вроде «Автобус с сотней пассажиров должен занимать на дороге в сто раз больше места, чем машина с одним пассажиром», «Права на парковку конституция не гарантирует», «Чем больше дорог, тем больше автомобилей». Пеньялоса уверен, что шоссе в городах разрушают качество жизни, а любое городское преобразование следует оценивать исходя из того, как оно скажется на пешеходах. Пешеходы не должны забираться под землю для того чтобы перейти на другую сторону улицы, а для того чтобы автобус не стоял в пробках, вовсе не обязательно строить эстакаду - достаточно провести выделенную полосу: «Мы сами решаем, сколько автомобилей нам нужно в городе», - подчеркивает эксперт. Урбаниста можно было бы упрекнуть в «левизне», если бы его рекомендациям в полной мере не удовлетворяла градостроительная политика такого весьма не социалистического государства как Сингапур. Там политическое решение состояло в том, что больше двухсот тысяч автомобилей городу не нужно. Вместо автомобиля человек может приобрести ваучер на автомобиль. В этом есть своя логика. В конце концов, ваучер во втором ряду не паркуется. Ваучер выхлопом не дымит.

Важно отметить, что в последние четыре года урбанистика как бренд стала в России своеобразной эмблемой «новой интеллигенции». Специфический тип контекстуализации урбанистики в российском публичном поле укоренен в языках описания и самоописания активной прослойки российской образованной молодежи. Хипстеры, креативный класс, новые городские слои, рассерженные горожане, гражданские активисты – все эти идеологические маркеры с одной стороны были призваны приручить, а с другой – подпитывали взрывной рост политизации образованного класса. В протестных средах, озабоченных темой «сотрудничества с режимом» тех или иных лиц, регулярно упрекают в том, что они променяли революцию на велодорожки, а гей-парад - на гайд-парк. В соответствии с этой логикой, урбанистика стала для власти способом навязать городскую проблематику активным сообществам, живущим в федеральной повестке. Урбанистика – это ЖКХ для молодых и красивых.

Впрочем, активное вовлечение горожан в жизнь муниципалитета вовсе не является ноу-хау московских властей. В том же Стамбуле в муниципальное управление вовлечены самые широкие слои, в том числе женщины и инвалиды, которые решают самые различные вопросы местной политики, в том числе такие, как, например, распределение мебели. Мэр Стамбула напоминает дирижера, который должен слышать даже самый слабый голос в полифонии городских сообществ. На форуме людей, подлежащих вовлечению в городские дела, называли «осознавшими себя». Кто такой «осознавший себя горожанин»? Может ли быть таким горожанином женщина или инвалид? В ходе соответствующей сессии заместитель мэра Москвы Анастасия Ракова дала следующее определение: «Конечно, это образованные, состоявшиеся и неравнодушные люди. Как правило, у них есть мнение по всем важным вопросам развития города и точка зрения на решение каждой конкретной проблемы. Таких людей у нас много, и с каждым годом становится все больше и больше, и это наше конкурентное преимущество».

С заместителем мэра трудно не согласиться: число успешных людей, имеющих мнение по всем вопросам, растет экспоненциально, и не использовать данное обстоятельство просто преступно. Как же работать с этими образованными и преуспевшими в жизни людьми? «Самый эффективный способ вовлечь осознавших себя горожан в процесс управления – это дать им власть. На мой взгляд, ничего более эффективного никогда не было. Именно поэтому в 2012 году мы провели выборы во всех ста двадцати пяти муниципальных образованиях и обновили депутатский корпус на 50%», - рассказала заместитель мэра. На сегодняшний день местные депутаты распределяют все ресурсы, связанные с развитием района. По словам Сергея Собянина только в этом году на благоустройство микрорайонов органами местного самоуправления было распределено около 800 млн долл. «Порядка 200 наших муниципальных депутатов - это лидеры различных сообществ и лидеры общественного мнения. Причем многие из них являются достаточно известными блогерами и имеют свое представление обо всех проблемах городского развития, активно их обсуждают и предлагают свои решения. То есть все активные граждане, которые хотели быть сопричастными и войти во власть на сегодняшний день такую возможность имеют», - отмечает Ракова. В мэрии уверены, что участие активных горожан и учет мнения местных сообществ существенно повышает качество управленческих решений.

В то же время глобальный стиль мышления молодых депутатов зачастую становится для них источником болезненного внутреннего конфликта. Ведь жители той самой «периферии», которую взялись поднять с колен участники форума, зачастую настроены крайне консервативно и принимают в штыки все прогрессивные устремления мэрии. Причем иногда за сопротивлением жителей маячат уши местного бизнеса. Так, протестную активность одного из местных сообществ (в Таганском районе), атаковавшего одно вполне «прогрессивное» и «урбанистическое» учреждение, финансировал местный магазин. Как быть депутату в той ситуации, когда он должен защищать интересы своих избирателей, а те проявляют известную узколобость? «Кто защитит муниципального депутата?», - риторически заострил проблему осознавший себя горожанин, обращаясь к заммэра Раковой. Впрочем, далеко не все ребята с окраин столь косные люди. Достаточно сказать, что эталонный городской активист Александр Шумский, создатель проекта «Пробок.Нет» живет, ни много ни мало – в Западном Бирюлево. Ну что ж, беспорядки – это тоже в своем роде активизм, а также – манифестация городских сообществ.

Из того факта, что город сегодня – способ говорить о политике вообще, есть несколько следствий. Так, речи урбанистов зачастую воспроизводят расхожие политологические клише. Руководитель лаборатории социологии градостроительства Российского научно-исследовательского проектного института урбанистики в Санкт-Петербурге Елена Чернова описала «глобальный процесс», в ходе которого люди в течение 10 лет самозабвенно зарабатывали деньги, махнув рукой на все бесчинства «стройкомплекса», представлявшего собой реальный источник власти за ширмой государственных органов. Однако купив-таки вожделенные квадратные метры, заметили, что качество среды сделкой не подразумевалось. Тогда «горожане» и «осознали себя», а строительный бизнес начал шипеть и плеваться, все прочнее укрепляясь в подозрении, что скоро на него наденут смирительную рубашку. Чем не басня о колбасе и чувстве собственного достоинства из хрестоматии достижений русской политической науки?

Отдельная сессия в рамках форума была посвящена проблеме миграции. Точнее, в качестве заглавной темы был указан человеческий капитал, однако, в итоге дискуссия свелась именно к вопросу «привлечения кадров извне», причем речь шла вовсе не об экспатах. В том, что касается неквалифицированных рабочих из Средней Азии, экспертные доклады, должно быть, вызвали бы бурю негодования у обитателей московских панельных джунглей, которых урбанисты решили осчастливить. «К мигрантам надо относиться не как к гостям, тем более, незваным, а как к гражданам», - так можно сформулировать консолидированную позицию экспертного сообщества по данному вопросу. Вот лишь несколько высказываний. Марчелло Бальбо, председатель SSIM (Social and Spatial Inclusion Of Immigrants) ЮНЕСКО: «Нужно облегчить им доступ к жилью, здравоохранению, образованию. Мигранты - огромная выгода для местного сообщества. Говорят, 20% преступлений в Москве совершают мигранты. Не знаю, так ли это, но мигранты вносят колоссальный вклад в региональный, городской продукт». Майкл Кит, директор Центра миграции, политики и общества (COMPAS): «От ста до четырех сот тысяч мигрантов в Лондоне присутствуют в городе, но мы их не замечаем - то же самое в Москве. Их надо сделать видимыми. Например, через этническое сообщество. Если мигрантов не будут замечать, они могут растеряться». Иными словами, авторитетные урбанисты обеспокоены тем, что многие мигранты сливаются с общим фоном, полностью перенимая уклад мегаполиса и подавляя свою культурную самобытность. По мнению экспертов с этим надо как-то бороться, ведь каждая национальная идентичность, каждая культурная традиция – это неоценимый вклад в город как фабрику смыслов и конгломерат практик. Стоит признать, что москвичи в массе своей вряд ли готовы разделить такую экспертную обеспокоенность.

Впрочем, проблема «понаехавших» не исчерпывается гастарбайтерами с постсоветского пространства. Взять тех же студентов московских ВУЗов, приезжающих учиться из регионов. По словам Сергея Капкова этот социальный слой составляет, не много ни мало, пролетариат нашего времени: бедность, неуверенность в завтрашнем дне, туманные перспективы профессиональной самореализации вкупе с молодостью и высоким уровнем социальной мобильности порождают ту массу, которая порой выступает катализатором политических потрясений. Капков также указал на разницу в культурных стратегиях мигрантов на Западе, где они, как правило, открывают собственные бизнесы (возможно, порождая тем самым неприязнь местных на почве конкуренции) и у нас в Москве, где их работодателем практически безраздельно выступает город. Строительство и ЖКХ – вот два столпа массовой трудовой миграции в Россию из государств СНГ.

По мнению Капкова, масштабы влияния иммигрантов на культурный ландшафт столицы несколько преувеличены. Так, многие точки общепита и публичные места, имеющие выражено «немосковский» характер, такие как кальян-бары, стриптизы, караоке были сюда завезены вовсе не иммигрантами, а нашими соотечественниками из регионов: «Это предприниматели и просто активные молодые ребята из Новосибирска, Томска, Нижнего Новгорода, которые в ходе подъема по карьерной лестнице оказались в Москве и привезли сюда ту форму культурного (или денежного) досуга, которая в их городах была принята, потому что первые зарубежные города/страны, которые они посетили - были не европейскими - это были города Ближнего Востока - Египет, Турция, - страны, где эта культура существует». Что касается караоке, то – здесь Капков сослался на специально проведенное исследование – это в чистом виде история из бани, когда мужики накрывают стол, выпивают и поют песни. Так что постсоветское пространство здесь винить не за что.
Наиболее насыщенным в теоретическом плане оказался разговор, посвященный панельной Москве. Здесь было представлено исследование «Археология периферии», проведенное широкой группой экспертов-урбанистов под руководством Юрия Григоряна. Романтически настроенные ученые из института «Стрелка» произвели трепетную ревизию той части московской территории, которая воплощает само понятие обыденности: речь идет о советской застройке шестидесятых годов. Умение посмотреть незамыленным взглядом на повседневность и найти что-то прекрасное в самых незамысловатых вещах – важнейший исследовательский навык: «Приступая к этому междисциплинарному исследованию, мы предполагали, что районы Москвы и московской периферии не являются какой-то плохой, выброшенной зоной, а там хранится какая-то удивительная ценность, которая досталась нам в наследство от предыдущих владельцев города, от тех, кто его создавал», - отмечает Юрий Григорян.

Метод исследования называется SPACED и отсылает к шести направлениям работы в спальных районах: социология, политика, архитектура, культура, экономика и большие данные. Стоит сказать, что, несмотря на пренебрежительное отношение к советским микрорайонам, укоренившееся в нашем обществе, для урбаниста они имеют ряд неоспоримых преимуществ. Взять хотя бы тот факт, что 73% этого пространства открыто для пешеходов. Кроме того, больше 40% населения живут в микрорайонах уже более тридцати лет, и это создает мощный потенциал консолидации местных сообществ.

Особенность московской «периферии» (составляющей 4/5 территории города) состоит в том, что здесь никогда не было трущоб в общепринятом смысле слова. Логика советского градостроительства базировалась, во-первых, на принципе функционализма, в соответствии с которым каждой территории приписывалась одна функция, а главной функцией было производство и, во-вторых, на равенстве в обеспечении горожан благами («50 квадратных сантиметров культуры на человека»). Собственно, четыре пятых Москвы – это реализованная модернистская утопия. Людей поселили в этой утопии пятьдесят лет назад. Архитектурный критик Григорий Ревзин попытался выяснить, что же происходило с ними все эти годы. Ревзин смотрел на москвичей как на племя, пытаясь описать, как они используют пространство, и это привело его к концепции «метагородов», то есть самодостаточных кластеров, парадоксальным образом формирующихся поверх каких бы то ни было государственных стратегий по стимулированию альтернативных центров. Закономерность стихийной централизации прослеживается в том, что «метагорода» образуются примерно там же, где и города «первого порядка»: Сокол – развилка, Марьино/Братеево – мост, Большая Черкизовская – единственная большая дорога. Москву при таком подходе следует рассматривать так, как если бы она вовсе не была урбанизирована. Метро, коммуникации, торговля, инфраструктура в данном случае выглядят как природные условия страны под названием «Москва».

Попытку привлечь внимание к московским районам типовой застройки можно признать удачной – устоять перед очарованием «внутренней субурбии» практически невозможно. Для успешного брендинга территории достаточно напомнить, что микрорайон – это генетически вариация на тему города-сада. Остается надеяться на то, что чиновники московского правительства и дальше будут прислушиваться к советам урбанистов, а значит, вдумчивый подход к среде обитания и форме жизни племени москвичей, станет общепринятым образом мысли для тех, кто в ответе за эти места.