Авария в московском метро стала трагедией для всех россиян. У жителей столицы к горечи о погибших и раненых добавляется всплеск иррациональных страхов, тревог, депрессий – вечных спутников городских катаклизмов. Нынешнюю психологическую атмосферу в Москве характеризует и другой эпизод, случившийся на этой неделе: водитель BMW намеренно сбил пожилого мужчину в ответ на устное замечание. Подозреваемый задержан. По просьбе Центра политического анализа специалисты рассказали, чем обусловлен тяжелый психологический климат в Москве.
Теракты, аварии и прочие катаклизмы случаются не только в Москве. И уж конечно не только жители столицы из раза в раз аккуратно подходят к грани потери рассудка при встрече с Молохом большого города, обращающим людей во фрагменты тел. И все-таки именно Москва как мегаполис глобального мира формирует ту социально-психологическую среду, в которой коллективный опыт катастрофы, трагедии, утраты, а также – опасности - для многих становится практически невыносимым.
У нас вежливого дедушку в ответ на замечание сбивают с ног, как только он повернется к машине спиной и, заботливо осмотрев капот (не поцарапался ли о жертву?), едут по делам. У нас респектабельный и благодушный политолог вынужден улепетывать по Третьему транспортному кольцу от людей в масках и с бейсбольными битами, угрожающими расправой из своего джипа. У нас срываются. У нас кричат. У нас молотят монтировками по крыше автомобиля, водитель которого не проявил должного уважения.
Некоторые люди прикладывают терапевтические усилия, пытаясь внести в городскую ткань рафинированную рассаду культуры и здравого смысла. Однако слепая воля случая в лице шахидки, коррупционера или тоннельного рабочего неизменно вносит коррективы: какие еще велодорожки?
Психотерапевт Марк Сандомирский полагает, что высокий потенциал агрессии в обществе отчасти коренится в милитаристском типе социализации старшего (от сорока лет) поколения российских граждан. Эта агрессия время от времени высвобождается, причем порой – минуя даже элементарное социальное оформление. Отсюда, немотивированные вспышки гнева и необъяснимой жестокости. Запас агрессии позволяет людям с полуоборота подниматься на высшие виражи гнева.
Помимо ярости эмоциональная палитра войны необходимым образом включает страх, в том числе страх панический. Нюанс в том, что на роль войны может быть выбрано что-то имеющее лишь отдаленное сходство с боями: «Все дело в том, насколько близко воображаемая «линия фронта» подходит к собственному дому. Ведь Украина для многих россиян - далеко, а вот метро – рядом», - поясняет механизм обострения панического расстройства психолог.
В итоге мы давно не удивляемся тому, что некоторые из наших знакомых годами не пользуются подземкой, жертвуя скоростью и комфортом передвижения по городу. Так, психиатр-криминалист Михаил Виноградов рассказывает: «Я знаю нескольких человек, преимущественно женщин с паническими расстройствами, которые еще со времен теракта на перегоне между «Павелецкой» и «Автозаводской» не ездят на метро. На метро ей до работы 15 минут, а троллейбусом-трамваем-автобусом – целый час».
Сандомирский подчеркивает, что наиболее масштабное поражающее воздействие в социально-психологическом отношении городские ЧП оказывают не на тех, кто непосредственно попал под удар (лишился родных или близких, получил физическую травму или пережил психологический шок), а на абсолютно посторонних людей, задетых (индуцированных) не взрывной, а информационной волной. Именно они ретранслируют свои обострившиеся фобии на остальное общество - крайне медиатизированное, окутанное паутиной социальных сетей, подверженное манипуляциям.
«Социальный стресс благодаря социальным медиа умножается - таков закон виртуального «человеческого муравейника». В российских условиях свою зловещую роль в распространении панических настроений, «заражении» определенными болезненными состояниями также играет постсоветская аномия, снижение планки критического мышления – откат к простейшим «эмоциональным» типам взаимодействия с миром».
Психолог-криминалист Михаил Виноградов не видит смысла в оценке социально-психологического климата современной Москвы из перспективы трагичной, но все же тривиальной аварии на транспорте. Эксперт настаивает, что ключевое слово здесь не «климат», а «халатность». В отличие от Сандомирского, Виноградов не склонен преувеличивать эффекты обострения фобий, панических расстройств и других отклонений от нормы, ограничивая их эффект проявлениями личных особенностей конкретных людей.
Куда более релевантными в контексте обсуждения московского социально-психологического климата эксперту видятся сюжеты, связанные со вспышками немотивированной уличной агрессии, среди которых наибольший резонанс, как правило, имеют конфликты на дорогах, зафиксированные видеорегистраторами.
Виноградов полагает, что скандальные проявления несдержанности, агрессии, невменяемости, обнажающие у агрессоров отсутствие самых базовых представлений о социальных ограничениях, обусловлены почти исключительно колоссальным притоком иногородних, привлеченных возможностью легкого (и порой нечестного) заработка и не имеющих ни единого шанса адаптироваться к городскому стилю жизни. Скорее наоборот, они твердо намерены битой, арматурой и громкой нецензурной бранью утвердить в Москве нравы своей среды.
Довольно отчетливо различия между высоким московским стилем и бурой накипью провинциальных ухваток можно проследить в еще одной истории про BMW, рассказанной Виноградовым в дополнение к той, о которой последние дни гудели социальные сети.
Криминалист привел в пример историю, случившуюся в районе Тушино, когда буйная компания из большого джипа не встретила должных знаков почета от внешне менее привилегированного автомобиля BMW. Брань, попытки подрезать и обогнать, в конце концов, джип встал поперек дороги, чтобы заблокировать BMW. Из джипа выскочили люди с травматическим оружием и принялись стрелять по машине «обидчика». А дальше в BMW подняли стекла, и с двух сторон высунулись две руки с пистолетами: один пассажир джипа умер на месте, другой – чуть позже в больнице.
Виноградов не отрицает, что герои этой истории, скорее всего, бандиты. Но они не просто бандиты, они – коренные москвичи, люди московской закваски. В то время как горлопаны из джипа – хрестоматийный пример «понаехавшей» шпаны: жестокой, шумной, но по-младенчески наивной.
Руководитель лаборатории психотерапии и психокоррекции Научного центра восстановительной медицины и курортологии «Росздрава» Татьяна Айвазян, для начала, напоминает о том, что неконтролируемая агрессия требует медикаментозной коррекции:
«Когда агрессия не контролируема, людям необходимо лечиться. Если же человек, будь он москвич или приезжий, еще не демонстрирует клинической картины, но все же знает за собой такую слабость как вспыльчивость и гневливость – хороший способ укрепить контроль поведения и стабилизировать эмоциональный фон – занятия физкультурой».
Что же касается иррациональных страхов, порожденных чрезвычайными ситуациями, то Айвазян видит выход лишь в том, чтобы больше внимания уделять актуальным событиям собственной жизни, не «зацикливаясь» на негативной, часто неполной и почти всегда неверно понятой информации, наводящей а мрачные мысли.