События августа 1991 года на официальном уровне принято считать началом новой российской государственности. В сознании политиков перестроечной волны знаменитое выступление Бориса Ельцина на танке у Белого дома состоялось едва ли не вчера. Но политически активная молодежь этих фетишей, похоже, не разделяет. У них для 1991 года припасены совсем иные символы. Для молодых леваков 91-й символизирует победу «перекрасившихся сволочей». Для правых либертарианцев – победу над социализмом, в настоящий момент поднимающих голову в Европе. Центристы предлагают не вешать ярлыков, а оставить те события истории.
К двадцатилетию «путча», отмечавшемуся два года назад, было проведено сразу несколько социологических исследований. Они показали: чем моложе респонденты, тем труднее им дать оценку событиям того времени. Фейк-вопрос ВЦИОМа о выпуске первого персонального компьютера якобы в 1991 году набирал больше баллов среди молодежи, чем ГКЧП, не говоря уже о "Буре в пустыне", которая для советских граждан в том году существовала на периферии сознания.
В отличие от остальных поллстеров "Левада-центр" полагает необходимым проводить опросы об отношении к путчу ежегодно. И социологи вынуждены констатировать: память о тех событиях угасает. Более того, отношение к ним становится все более негативным. Доля россиян, оценивающих события августа 91-го как трагические и имевшие гибельные последствия для страны к 2012 году достигла 41% (в 1994 году так считали лишь 27%). Доля рассматривающих столкновение ГКЧП и его противников лишь как эпизод в борьбе за власть в высшем руководстве регулярно снижается (с 51% в 1994 г. до 37% в 2012г.). Август-91 как победу демократической революции всегда воспринимало стабильное меньшинство наших сограждан (около 10%, в основном москвичи). С точки зрения социологов ГКЧП одобряют бедные жители провинции, а демократическую революцию приветствуют обеспеченные и образованные жители крупных городов.
Память о событиях августа 1991 года более не форматирует актуальную политическую повестку, а сами события становятся все в большей степени частью истории. Не будет преувеличением сказать, что память о любом историческом событии живет, пока о нем помнит и им вдохновляется молодежь. А именно в этом аспекте у путча возникают проблемы. Трудно себе представить, чтобы через 22 года после Октябрьской революции, молодые люди испытывали затруднения в ответе на вопрос, что случилось 25 октября 1917 года по старому стилю. Вопрос же о том, что случилось в Москве с 19 по 22 августа 1991 года, подчас вызывает недоумение даже у многих представителей политически активной молодежи.
Чтобы прояснить отношение молодежи к августу 1991 года, Центр политического анализа провел опрос среди молодых политических активистов с целью выяснить их трактовку событий.
Журналист, муниципальный депутат района Южное Тушино Вера Кичанова считает события августа 1991 года одними из самых важных в истории России за последние сто лет. По ее мнению, тогда была сокрушена "гидра коммунистического режима".
"Я рада, что выросла не в Советском Союзе, не при коммунистическом режиме. Я состою в Либертарианской партии (незарегистрированной - ред.), и считаю коммунизм довольно большим злом и очень не хочу возвращения к власти левых сил. Вследствие нашего негативного опыта, более старшие участники оппозиционных движений получили прививку от коммунизма и не поддерживают левых, которые набирают силу в Европе», - отметила она.
Более того, она полагает, что
"Евросоюз превращается если не в СССР 2.0, то в подобие социалистического государства".
Кичанова сетует, что люди ее возраста не имеют опыта персонального столкновения с коммунистическим режимом и поэтому среди них все больше становится сторонников левых идей.
Активист движения "Автономное действие" Евгений Бузев считает, что 91-й стал именно тем временем, когда "политика интересуется вами".
"Страх и непонимание в глазах своей матери я запомнил на всю жизнь, так что те события не теряли для меня актуальности, ведь возможно именно желание понять причину этого страха и заставило заняться политикой меня самого", - рассказал Бузев.
При этом анархист не отказывает событиям 91-го в актуальности. "Я думаю, что 91-й будет актуален еще ровно столько, сколько актуальна будет "демократическая Россия". Можно как угодно относиться к Советскому Союзу - но то, чудовище, которое как Чужой, выползло из его трупа, проломив грудину – не имеет права на существование. Положительно относиться к распаду СССР после расстрела парламента, после чеченских кампаний, после нынешних лагерей для мигрантов et cetera – это достойно второго Нюрнбергского трибунала. Самое главное, чему может научить опыт девяносто первого года: не верь сволочам. Сволочь может обещать что угодно, она все равно сделает по-своему", - убежден он.
Студентка МГУ, журналист Владислава Яворская, родившаяся 19 августа 1992 года, напротив, воспринимает события, произошедшие за год до своего рождения, исключительно как исторические.
"К тому моменту, когда мы начали изучать новейшую историю, учебник уже официально заканчивался избранием Владимира Путина, и августовский путч психологически воспринимался примерно так же, как, например, коллективизация, то есть как еще одно историческое событие", - рассказала она.
По словам журналистки, поколение начала 90-х, может оценивать то, что происходило в Советском Союзе объективно.
"У нас нет ни ностальгии, как у многих из тех, кому в СССР жилось хорошо, ни ярой ненависти к коммунистам, как у тех, кому в советские годы пришлось несладко. В старшем поколении много людей, которые, стоит завести разговор об СССР и, конкретно, о путче, впадают в крайности. Я считаю это неправильным. И возможно именно мы, люди, не видевшие СССР своими глазами, через несколько лет сможем дать непредвзятую оценку событиям августа 1991 года", - заключает она.
Черту под разговором об отношении молодежи к событиям 19 августа 1991 года подвела активистка Комитета за рабочий интернационал Женя Отто. «Я ничего не знаю о них. Ищу в Гугле и вижу, что это дата похорон Виктора Цоя. Но вы наверняка не это имели в виду», - ответила она ЦПА.
Когда выяснилось, что речь идет о путче, феминистка призналась, что была тогда слишком маленькой. Правда, судя по ее ответу, Белый Дом 1991-го в ее воспоминаниях тесно переплетен с событиями осени 1993-го. «Я пришла в художественную школу и там один мальчик нарисовал расстрел Белого Дома, но я мало понимала, что происходит», - призналась она.