Одним из самых страшных преступлений в наши дни является общение с не тем человеком
Интернет-ресурс Gawker словно зомби, вернувшийся из мертвых, недавно попытался убедить нас в том, что мы все знаем, кто является неприкасаемым, заявив (ошибочно), что писатель Томас Чаттертон Уильямс присутствовал на премьере нового фильма об Алексе Джонсе режиссерки Алекс Ли Мойер, который остановился всего в одном шаге, от того, чтобы выразить сочувствие этим чудовищам - инцелам (TFW No GF, 2020). Как заметил автор Compact Фредди ДеБур, лгать про Уильямса - это нормально, потому что он - враг.
Таков еще один пример, как либералы отмывают политическую теорию, предложенную Карлом Шмиттом, как бы громко они сами ни дезавуировали его идеи. Шмит, как известно, утверждал, что политика зависит от различия между другом и врагом. Либерализм, тем не менее, перманентно отрицает это различие, воображая, что он сам в конечном итоге сможет разрешить все конфликты посредством ассимиляции и прогресса. И все же либералы усердно охраняют политическую границу, называя врагом любого друга, переступающего черту.
Либералы знают, что их дружба, статус и занятость зависят от того, останутся ли они «на правильной стороне истории». Поэтому наличие правильных мнений имеет первостепенное значение, и все следят, чтобы кто-то не оступился и не сказал что-то, что было правдой несколько недель назад, но теперь оказалось под запретом. Тем не менее, как уже давным-давно поняли греки, если у вас есть только докса без истины, то у вас остается просто куча плохих идей и борьба за власть между социопатами.
И здесь либералы тоже оправдывают Шмитта, который заметил, что наша политика изобилует секуляризованными теологическими понятиями. Наша якобы светская политика требует абсолютного соответствия своим мантрам, своему «Катехизису противоречий», как выразился Джон Макуортер. В своей свежей книге «Расизм бдительности» Макуортер пересказывает некоторые из них: «Вы должны вечно стремиться понять опыт чернокожих / Вы никогда не сможете понять, что значит быть чернокожим, и если вы думаете, что понимаете - вы расист» и «Уважайте мультикультурализм / Культурная апроприация запрещена. То, что не является вашей культурой - не для вас, и у вас нет права пытаться сделать или попробовать сделать, то что не относится к вашей культуре». Их, конечно, гораздо больше — наши институты ежедневно имеют дело с противоречиями и клише, запрещающими думать, и если вы пошутите над ними или выступите против них, вы можете оказаться в натурально непротиворечивом мире буквально безработного.
Христианство и другие религии хорошо умеют справляться с банальными недоразумениями и мелкими нарушениями общественной жизни. Они учат, что все несовершенны и совершают ошибки, но что мы можем искупить их и простить. Сегодняшний светский морализм иной. Архивариусы возмущения никогда не забывают и ничего не прощают. Якобы толерантные либералы оборачиваются нулевой терпимостью к разнообразию точек зрения. Частные лица берут на себя обязательство действовать в качестве безмозглого штази якобы в интересах государства, выступая против женщин (в частности), которые думают о таких ужасных вещах, как «Секс реален и имеет значение» или «Женщины не должны делить все свое пространство, не говоря уже о самом слове «женщина» с биологическими мужчинами», или «детей следует оставить в покое, чтобы они стали теми, кто они есть, без медицинского вмешательства».
Выступать против либеральной нетерпимости требуется не только во имя правды, но и ради того, чтобы преодолеть страх быть осужденным за общение с неправильными людьми (сторонники Трампа, консервативные христиане, радикальные феминистки, ковиддиссидеты, выбирайте сами). Как недавно выразилась Кэйтлин Сток, автор книги «Материальные девушки», «когда вы используете чувство вины в качестве инструмента или переживаете сами чувство вины, то вердикт обвинения как правило состоит в том, что вы связались с Плохими людьми и что в результате вы стали токсичны. А это может быть заразно».
Вопреки ложной чистоте «добрых» — людей, отмеченных полным соответствием идеологии режима и бесчеловечным обращением с другими, — мы должны принять тех, кто уже изгнан из Царства бдительности, и тех, с кем мы разделяем главные принципы, независимо от того, в чем еще мы можем быть не согласны.
Либералы только притворяются милыми: когда они ищут отмеченных ведьмой или заявляют, что вы разговаривали не с тем человеком, или впитали не ту идею, или посмотрели не тот документальный фильм, когда вас даже там и близко не было, мы должен ответить, если вообще это нужно делать: «Ну, и?» Против либерального манихейства мы должны выступить с позиции дружбы и оставаться верными тем, кто видит основы так же, как и мы, как бы мы ни расходились во мнениях. В конце концов, нам нужно о чем-то говорить на поле боя.