Я бы определил глобализацию как процесс разгосударствления международных отношений
Как университетскому преподавателю, мне приходится и в отдельных лекциях касаться темы глобализации, а также отдельные лекции полностью посвящать этой теме. Всегда с удовольствием рассказываю о двух сценках, свидетелем которых мне довелось быть, и которые являются лично для меня этакими ее сюжетными символами.
В середине 2000-х годов я увидел на улице Иркутска такое. Происходил ремонт стен здания. На стропах висели и ремонтировали стены те, кого обычно называют таджиками, хотя они чаще всего являются киргизами, родившимися в Узбекистане. Гастарбайтеры поставили магнитофон, зарядили его музыкой, чтобы веселее работалось. Я бы вообще не обратил внимания на происходящее, если бы из магнитофона не орала знаменитая песня гениальной британской группы Radiohead «Creep». Рабочие на стенах могучим мужским хором подпевали её припеву: «But I'm a creep, I'm a weirdo». До сих пор жалею, что не было у меня в те времена сотового телефона с видеокамерой. Уверен, что видео с этой сценкой пользовалось бы большой популярностью в Youtube. Пикантность этой истории еще и в том, что слово «creep» переводится как неудачник, изгой, слизняк. Отличнейшая гастарбайтерская песня, если разобраться.
А вторую сценку я застал прошлой весной в павильоне. Дело было через два-три дня после пасхи. Мальчик обратился к продавщице: «Дайте, два кулича и литровую Кока-Колу, пожалуйста».
Такая вот глобализация — кулич, да кокаколизация!
Что только не понимают под глобализацией теоретики с аналитиками, но, так или иначе, сходятся на том, что это отчасти естественным образом происходящий, отчасти искусственно организуемый процесс уменьшения участия так называемых национальных государств в обмене потоками людей, товаров, услуг, капиталов, информации, культурных продуктов и так далее. Я бы даже определил глобализацию как процесс разгосударствления международных отношений.
Поэтому так интересно наблюдать за сменой популярных символов глобализации. В конце 60-х француз Реймон Арон писал: «Впервые человечество переживает одну и ту же историю. Сейчас это стало совершенно очевидным и банальным. С одной стороны, ООН, с другой — Олимпийские игры символизируют единство мира». Заметим, что международные политические структуры символизировали для него глобализацию во времена, когда еще не было такого слова. По мере развития общества потребления, символика глобализации перемещается в магазины: Макдоналдс, Кока-Кола, джинсы… Живой классик социологии, британец Энтони Гидденс, читая лекцию о глобализации в новосибирском Академгородке в 2006 году, уже стесняется поминать попсовый Макдоналдс и, убедившись, что у большинства его слушателей телефон «Нокия», объявляет эту фирму агентом мировой глобализации. Сейчас, когда «Нокия» все никак не встанет «из могилы», а в мире происходит очередная мировая война — на этот раз между «Эппл» и «Самсунг» — воспоминание об этом примере лектора вызывает ностальгическую улыбку.
Раз не ООН и не Олимпийские игры, которые, к слову сказать, не угрожали национальным идентичностям, а наоборот, укрепляли их, а мировые товарные бренды наступают колоннами на «основы национальной жизни», возникает вопрос, можно ли как-то остановить их железную поступь? Можно. Хотя я уверен, что сделать это получится не лобовыми атаками возрождаемых или созидаемых национальных брендов, а длительной, изнуряющей противника потребительской партизанской войной. В которой все средства хороши. В том числе и те, что имеют отношение к «основам национальной жизни» самых разных наций.
Победить единое — множественностью.
Китайский ресторан в России, а не в Китае. Бурятская «Позная» (да-да, одно из вкуснейших блюд бурятской национальной кухни имеет такое смешное название — «позы») в Москве и Петербурге, а не в Улан-Удэ или в Иркутске. Эстетика советской столовки, предложенная креативными дизайнерами для оформления нового ресторана и принятая ресторатором. И многое, многое другое. Вся эта партизанская цветущая сложность наносит Макдоналдсу и Кока-Коле удары пострашнее, чем гипотетические атаки со стороны мобилизованных ресторанов русской кухни или лимонадов типа «Чебурашка» и «Буратино». «Чебурашка» с «Буратиной» могут эффективно партизанить на своих участках. Это они в лобовом столкновении с гигантами мировой кулинарии бесполезны, но в партизанской множественности они очень даже на своем месте. Вот если бы стилевые ценности жизни во множественном, а не в едином, вошли бы в моду, а после сделались бы привычкой, то это и выпустило бы дух и кишки из монстров глобального капитализма. И спасло бы основы национальной жизни для тех, кто в них нуждается. Уверен, что так оно и будет.
Так победим! Победим на кулинарных фронтах — возьмемся и за гаджеты с дивайсами. По той же самой схеме — множественность малого рано или поздно побивает единство большого.