Как бы то ни было, последние 45 дней в британской политике были чрезвычайно интересными
Daily Star, газета, которую я считал давно мертвой, всю последнюю неделю публиковала фотографии Лиз Трасс рядом с фотографиями капусты, предлагая читателям делать ставки на то, какая из них взорвется первой. И снилось ли это мне, когда читал опрос Survival, в котором рейтинг поддержки Трасс составил минус 70, что сделало ее почти такой же непопулярной среди британской общественности, как Владимир Путин? В прошлый понедельник Пенни Мордаунт, выступавшей вместо Трасс в Палате общин, пришлось заверить парламентариев в том, что лидер не «прячется под столом». Заднескамеечники, сидевшие позади нее, изо всех сил старались не хихикать. Тем временем немецкий диктор с большим удовольствием процитировал члена парламента от консерваторов, который заметил: «Я чертовски в ярости, и меня это больше не волнует». Французы издеваются над Трасс, предполагая, что ее будут помнить только за то, что она похоронила королеву.
Избавившись от Джонсона, потому что они думали, что из-за него они проиграют на следующих выборах, тори согласились с его предложением преемника, чтобы избежать вознаграждения Сунака за использование ножа. Неужели он понятия не имел, что она некомпетентна, неспособна принимать элементарные решения и откровенно не очень сообразительна? Тем не менее, стране не потребовалось много времени, чтобы это понять. Помните, как Хезелтайн победил Тэтчер, а Мейджор пожинал плоды?
Упыри-рыночники, назначенные Трасс канцлером и министром внутренних дел, сидели и смотрели, как фунт рухнул, и рынок, которому они поклоняются, вышвырнул их вон, поддержанный взволнованной клакой бизнесменов, сборищем депутатов-консерваторов и панически настроенной FT. Ситуация, которую обещали СМИ в случае избрания Корбина премьер-министром, случилась при совсем другом кабинете. Очевидно, рынок предпочел бы кусок программы на 2019 год тарабарщине из мини-бюджета и полностью оторванной от реальности партии тори.
Вчера мне позвонила ямайская национальная телекомпания, с просьбой прокомментировать махинации в Вестминстере, и я был готов: «Дальше. Говори дальше. Пусть будет сказано дальше. Так или иначе, дальше. До тех пор, пока дальше нельзя. Сказано дальше нельзя. Говори, чтобы сказать. Неточно. Отныне говори, чтобы неточно сказать. Скажи тело. Где никого нет. Разум отсутствует. Где никакого нет. Это по меньшей мере. Место. Где никого нет. Для тела. Чтобы быть внутри. Войти внутрь. Выйти. Снова внутрь. Нет. Не выйти. Обратно нельзя. Только внутри. Быть внутри. Находиться там. Без движения. Всегда одно и то же. Никогда ничего нового. Вечно пытался. Вечно всё портил. Неважно. Пытайся снова. Испорти снова. Испорти лучше».
Наступила тишина: «Господин Али, это вы? Я попробую еще раз позвонить, может я ошибся номером».
Это не мои слова. Я их взял из одного из последних текстов Беккета «Вперёд к наихудшему». То, что для него было выражением экзистенциального страдания, для нас стало лучшим описанием социально-политической патологии, которая не исчезнет ни вместе с Трасс, ни вместе с ее преемником. Уходящий премьер-министр сама является симптомом этого социального кризиса, сформированного истощенной финансиализированной экономикой Великобритании, обанкротившейся постимперской внешней политикой, запретительной парламентской системой и скрипучим многонациональным государством. Что нужно британскому правящему классу, так это настоящее консервативное правительство — с заглавной буквой «К» или без нее — для защиты и стабилизации этого политического порядка. В этом смысле Стармер лучше бы продавался, чем Сунак, поскольку его можно представить как что-то новое, а не как что-то взятое взаймы и унылое. И все же подражать Тэтчер оказалось бесполезным, и подражать Блэру будет не лучше.
Что можно ожидать в течение следующих шести месяцев или около того? Кроме коронации, к которой Стармер обящал серьезно подготовиться и даже перенести Первомай. Несомненно, пришло время республиканской демократии. Давайте отметим ее огромной уличной вечеринкой в Уайтхолле и шведским столом у входа в Банкетный зал. И давайте посмотрим на французов, которые организуют ассамблеи во всех крупных городах, протестуя против условий жизни и угрожая всеобщей забастовкой. Сколько осталось ждать, пока британцы не последуют их примеру?