Протесты в Турции являются глубинными и системными, связаны они с выбором цивилизационного пути развития, что превосходит стандартное противостояние одних политических сил с другими
Достигнутые в ходе декабрьского визита Владимира Путина в Анкару договоренности о сотрудничестве двух стран в энергетической сфере очевидно раздражают наших партнеров за океаном. У турецкого политического истеблишмента снова возникли опасения реализации в этой стране «цветного сценария». Смещение, ставшего неугодным для США, политического режима Реджепа Тайипа Эрдогана на фоне Арабской весны или киевского Евромайдана уже не воспринимается как фантастика. Тем более что попытка цветной революции на площади Таксим в Стамбуле в 2013 году, направленная против тогда еще премьер-министра Эрдогана, была осуществлена задолго до энергетических договоренностей с Россией.
Для России реализация «цветного» сценария в Турции (и у любых других стратегических партнеров) становится насущной проблемой, ведь политическая нестабильность напрямую угрожает срывом крупных экономических контрактов.
Кроме того, особый интерес для качественного понимания современных социально-политических технологий представляет сам характер стамбульских протестов.
Отличительной чертой беспорядков в Стамбуле было отсутствие политического повода, обычно связанного с недовольством результатами выборов. Причиной массовых протестов послужило решение властей вырубить парк Гези и построить на его месте торгово-развлекательный комплекс в рамках реконструкции площади Таксим. Впрочем, совсем скоро экологические Гези-протесты переросли в открытые выступления против политики премьер-министра Эрдогана.
Схожий «экологический» сценарий раскручивался в 2007−11 годах в России вокруг т. н. Химкинского леса, когда противостояние его защитников со строителями, возводившими скоростную автомагистраль Москва — Санкт Петербург, приобрело ярко выраженный политический характер. Интересно, что в 2010 году под прикрытием борьбы за Химкинский лес фактически была отработана силовая акция по нападению на здание администрации Химок. Впрочем, тогда этот конфликт так и не перерос в массовые политические акции и был фактически свернут, забыт и слился в белоленточное движение.
В Стамбуле Гези-протесты проходили в самом центре города и, хотя сначала они имели ограниченные цели, они быстро приобрели политический характер, в том числе и на уровне внешнего медийного позиционирования, радикализировались в интенсивные столкновения с полицией (во время протестов пострадало до пяти тысяч человек). Попытка не усугублять ситуацию со стороны властей привела к разрыву между телевизионной и интернет картинками, что также использовалось для разжигания недовольства.
Активными участниками Гези-протестов стали футбольные ультрас из разных группировок.
Протестующими на Таксиме были развернуты палатки, возведены баррикады, в темное время суток жгли автомобильные покрышки, что возможно и натолкнуло Эрдогана на сравнение стамбульских событий с киевским Евромайданом.
Ситуация закончилась силовым разгоном протестующих полицией. Своеобразным символическим (примиряющим) жестом со стороны полиции стал импровизированный футбольный матч между полицейскими на освобожденной площади. Впрочем и власти пошли на попятную, отложив оставив парк — весьма небольшой островок зелени в центре огромного города — в покое.
Гези-протесты были лишены фирменной символики, даже экологической, зато обогатили политическую лингвистику неологизмом «chapulling» («мародеры»), который ввел в оборот политический публицист и философ Ноам Хомский, публично поддержав протестующих. Название прижилось в турецком интернете, дав название целому движению защитников парка Гизи, а Ассоциация турецкого языка переводит «chapulling» как «мятежник».
Протесты в Турции являются глубинными и системными, связаны они с выбором цивилизационного пути развития, что превосходит стандартное противостояние одних политических сил с другими. Это усложняет ситуацию в Турции, чем пользуются не только внешние, но и внутриполитические силы страны. Защита окружающей среды была лишь достаточно циничным, хотя и медийно эффектным поводом для конфликта, имеющего не только политический, но и религиозно-политический, культурно-политический и идеологический характер.
Публично политическая элита Турции выражает уверенность в неизменности политической ситуации в стране и не опасается повторения у себя «цветного» сценария.
Об этом в интервью российским СМИ заявил вице-премьер Турции Ялчин Акдоган: «В Турции были попытки вмешательства извне — это так называемая политическая инженерия, когда внешние силы с помощью разных внутренних структур пытались сместить правительство. Был задействован солидный арсенал — Гези-протесты, скандалы с прослушкой и монтажом телефонных разговоров, коррупционные скандалы, но успеха всё это не имело. Здесь есть главная составляющая — народ. Пока народ с нами, а он с нами, мы чувствуем себя уверенно».
Впрочем, сам Эрдоган вполне осознает, чем грозила реализация Гези-протестов. Что было бы, если «Гези-протесты не были взяты под контроль и мы бы сдались перед лицом уличного насилия? Ответ на этот вопрос был дан в Египте и на Украине. Уличные протесты на Украине открыли дорогу к разделению страны», — отметил Эрдоган. Сравнение с Украиной, вообще, стало актуальным сегодня не только для России.
Опыт Таксима и Гези-протестов показывает, что для политической конфронтации уже не требуется политический повод, «цветная» революция может быть начата и по социальным, и даже по экологическим причинам. Так, например, массовые беспорядки в Бразилии в 2013 году против ЧМ мира по футболу 2014 были вызваны повышением цен на проезд в общественном транспорте на 7%.
Таким образом, неполитические акции важны для понимания современных технологий массового протеста не меньше, чем классические цветные революции.
Они могут быть легко перенаправлены в политическую повестку, что продемонстрировали Гези-протесты, и чего, в конечном счете, имеет полное право опасаться политический режим Турции.