Почему жители России до 25 лет в два раза меньше поддерживают СВО, чем жители в возрасте 45-55 лет, и что с этим делать
Начнём издалека. Чтобы разобраться в структуре убедительности, мы должны обратиться к трудам по языкознанию и речемыслительной деятельности. Если упростить труды филологов, философов и искусствоведов до одного предложения, то мы получим одну, сильно редуцированную, но понятную парадигму.
Когда субъект находится в зоне неизвестности, он испытывает стресс. Тот, кто снимает этот стресс, автоматически занимает более высокую социальную иерархию для субъекта, становиться социальной ролевой моделью. Добавим сюда анатомическое обоснование лидерства, когда коммуникация «из непонятного – понятное» должна обращаться не к высшей когнитивной деятельности подростка, а к примитивным когнитивным функциям «рептильного мозга» (по концепции «триединого мозга» Пола Маклина). Несмотря на то что эта концепция в данный момент подвергается критике научного сообщества, мы используем её как способ сформулировать общий набор речевых определений при обсуждении структуры мифов – основного инструмента коммуникативных навыков.
Структура мифа по Джейсону Кэмпбеллу тоже состоит из двух миров – из мира «порядка» и мира «хаоса». Помните, в мультфильме «Король Лев», Муфаса говорит своему сыну:
- Сын, твоё царство это весь мир, который освещает солнце.
То есть будущий король – король мира порядка. Когда «Шрам» - анагонист Муфасы, король мира хаоса. И главный герой в финале превращает мир хаоса в мир порядка, победив ночью Муфасу.
На творчество Джейсона Кэмпбелла оказали глубокое влияние работы Карла Густава Юнга, который ввёл такое понятие как индивидуация - одно из основных понятий аналитической психологии. Индивидуация – более совершенное исполнение человеком своего предназначения в обществе. И когда мы смотрим результаты социологических опросов, мы видим, что уровень поддержки СВО среди подростков и молодёжи в два раза ниже, чем среди людей старшего возраста. Это явление является следствием низкого уровня индивидуации, а оно является следствием низкого уровня объяснения такой непонятной для молодых людей войны.
Когда мы рассматриваем современное общество России, мы можем статистически «нарезать» его на любые социальные группы. Но есть один водораздел, понять границы которого социологам будет очень непросто. Этот водораздел проходит по линии культурной парадигмы. То, что называют проблемой отцов и детей на самом деле является всего лишь разницей в фокусе внимания.
Попробую объяснить максимально коротко. Общество пре-модерна: «Человек – Бог». Общество модерна: «Человек – Человек». Общество постмодерна «Человек – ничто. И это грустно». Общество метамодерна «Человек – ничто. Но от этого весело».
Те, кого представители московских гостиных привыкли называть «глубинным народом», являются обществом модерна. Их воспитывали бабушки и дедушки, которые непосредственно имплантировали им ценности 1915 года. Я очень хорошо понимаю эти ценности, потому что моя бабушка 1918 года рождения запретила мне в детстве уставать. И я теперь не устаю. Ткань общества модерна это ткань героическая. Мы понимаем, как разговаривать с обществом модерна: «И вновь продолжается бой», «Набекрень береты голубого цвета»…
Общество модерна тесно связано с христианской эпохой в культуре. Эта эпоха взгляда человека внутрь себя, победы через страдание. Ранние комиксы с безупречным суперменом и монумент брестской крепости имеют один и тот же культурный почерк: человек – герой.
На противоположной стороне маятника культуры находится античная эпоха. Где взгляд человека направлен во внешнюю среду. Развлечения, карнавал, свобода – вот главные характеристики античности. Книга Лабковского «Хочу и буду», гендерная свобода, тик-ток, победителей премии «Оскар»… В сердце юности, в его душу, попадает то, что говорит: ты и так красавчик, кайфуй! Не надо умирать над этой задачей, потанцуй над ней!
Современный западный мир безусловно находился в первой трети античного периода. И цифровая революция с победой общества метамодерна, только усилили этот тренд. Современный герой – негерой. Современные герои – счастливые лузеры.
«Негерои», очевидно, не понимают причин начала СВО. Это отображается в данных социологических опросов, по которым меньший процент одобрения из всех показывают группы респондентов до 25 лет, отсюда и миграция IT-специалистов и прочие «небоевые потери». При этом процент поддержки СВО среди социальной группы, идентифицирующей себя эпохами модерна и постмодерна, находится на высоком уровне. Очевидно, ведь это явление заставляет тебя терять что-то из комфортного физического мира, ради мира идей. Этот тяжелейший процесс для молодых людей и совершенно понятный для людей старшего возраста.
Мы поняли, что нет ответа на запрос юной части общества по теме «весёлого карнавала» или «весёлой войны». В этот момент вы можете назвать меня людоедом, но, попрошу пока не делать скоропалительных выводов. «Мы хотим веселиться, а не страдать, всё должно быть по кайфу» - засело в мозгу у молодого человека метамодерна. Описывать, почему он не удовлетворён, не имеет смысла. Базовыми культурными паттернами в коммуникациях на тему СВО были выбраны рационализм и героика. Но мы не будем на них останавливаться и уж точно критиковать, коли уж это эссе посвящено «античным детям».
Что делать? Сначала перестать плакать, заламывая руки, или абьюзить уехавших артистов. Ну, не вообще перестать, ведь только ситхи всё возводят в абсолют (с). Но просто перестать душнить с детьми.
Прямо сейчас перед нами уже есть успешные примеры таких коммуникаций. Мы не можем сказать, стихийные они или системные. Но мы точно можем сказать, что их катастрофически мало.
Положительные примеры «античного», «карнавального» освещения СВО: Блоги: «Германия от первого лица» (тик-ток, фан, смелость); «Юринесса дора» (постирония). Лидеры мнений: «Слава КПСС» (постирония, метамодерн, протест). Мемы: «Железный Димон» (альфа-протест, финальная искренность); «Родился орком – защищай Мордор» (магазин мерча Кристины Потупчик).
Заметьте, в списке выше нет душных, нересурсных ролевых моделей: фан, карнавал, постирония.
Поэтому структура проектов, попадающих в стилистику молодых людей, должна быть излишне ироничной и прекарнавальной.
Примеры креативных механик. Ироничные: «MeanWile in Russia» - любая нарезка из компьютерной игры или фильма с орками связывается через сравнение с узнаваемыми жизненными сценариями: «Все думают, что в России можно получить люлей от гопников… Тем временем люли в России» (видео скайрима, где дерутся два орка).
Любое сравнение «брежневизма» запада и «молодой России»: геи на западе (унизительно, стрёмно, какие то некрасивые) - геи в России (мощь сила, имперцы), и т.д.
Альфа-протест: деколонизация России. Рассматривать любую новость через призму бунта России против метрополии. Путин – лидер русского протеста, последний панк этой планеты.
«Из любви» - набор нарративов, которые создают образ России как субъекта, готового на всё «из любви»: искандеры, Крым, танки, песни, не важно. Всё «из любви». Сравнение с аниме, исторические параллели, «волчьи цитаты» из тик-тока. Регулярное повторение мотивации «из любви». Наши оппоненты будут снимать на эти материалы ответные ролики, показывая разрушения и плач. Но, это хорошо – это будет усиливать метанарратив, потому что субъект становиться романтическим героем, готовым на всё «из любви».
Вот почему я вижу решением развитие коммуникаций о СВО в новых медиа в сторону такой точки роста, как «метамодерновые» сообщения и форматы. Вот пример большого сообщения в стиле «Метамодерн».
Он объясняет всё, что было «до». Без него слова – всего лишь слова. А танцы – всего лишь танцы. Бунт актуализирует. Бунт начинается и заканчивается в крике. Бунт юн. В нём много секса и счастья.
Не любить бунт, быть против бунта – дело стариков и лузеров. «Пожалуйста, давайте всё оставим как есть» - говорят старики и лузеры. «Нам нужен другой мир. Тот, который нужен нам, а не вам, старым уродам», - говорят молодые и модные.
Быть мейнстримом – пошло.
Ложиться под старых уродов – чудовищная пошлятина. А трястись над своими мещанскими ценностями – уже не пошлятина, а стыдобища.
Потому что потребители не бунтуют. Потребитель - это лузер.
И у нас был выбор. Самый главный выбор за тридцать лет. Интегрироваться в мейнстрим-повестку или нет. Нам предлагали! Брежнев, застой, совершенно ублюдочный левый обком. И ничего своего. Всё по подписке. Всё в аренде. Лечь под них. Отдать все свои пароли. Предлагали же! Какого чёрта?
Мы сделали выбор чуть раньше 24 февраля.
Но 24-го «искандеры» сообщили об этом выборе миру.
С этого дня Россия – молодая.
С этого дня Россия – сексуальная.
С этого дня Путин – главный панк планеты.
С этого дня Армия России – ангелы, которые сообщили о приходе Бога и начале новой жизни.
Я\МЫ – Высоцкий. Я\МЫ – Гумилёв. Я\МЫ – против.
Но ведь есть тот, кто за?
Да. Тот, кто уезжает из страны в страхе. Слышите их страх? Старческий, пошлый, липкий страх. Так боятся старики, когда видят то, что не понимают. Так крестьяне боялись трактора. Так современные крестьяне боятся своего зарубежного хозяина души.
Мечта папуаса - лечь под актера, который весь день был в костюме Микки Мауса. Потому что это чудо. Это волшебство! Да, я тоже поморщился.
Кто за – тот пошлый. Кто за большинство – тот лузер.
Наверно, они до сих пор слушают Леонтьева и Back Street Boys? Они - за. Мы – против.
Потому что мы хотим жить в последней свободной стране.
И возглавим бунт против Советского Союза 2.0.
Жизнь сильнее смерти.
Молодость круче старости.
Россия – молодая.
Запад – старый.
Смерть – неизбежна.
Чья – решённый исторический вопрос.
Вперёд, Россия.
Сегодня ты красива как никогда.
Танцуй на могиле миропорядка так, как только ты это умеешь.