Политический обозреватель Александр Цыганов объясняет, почему и как российский средний класс выиграл в результате рецессии 2014-2015 годов
Обеспеченный, сытый, образованный — чего ещё хотеть российскому среднему классу, да ещё в условиях кризиса? Об этом его и спросили социологи из Института социологии РАН. Спросили трижды — в 2004, 2014 и в 2015 годах. И вопросы задавали основательно, по-научному, по-академически, чтобы можно было уверенно судить об эволюции отечественного среднего класса как по ходу времени, так и по ходу экономических бурь. Ведь не только десятилетие прошло между первыми двумя исследованиями, но и — целый кризис между последними, между февралём 2014 года и концом 2015-го.
Чего хочет средний класс
И чего же хочет средний класс? Для начала, впрочем, определимся, что это такое. Как и любая социальная группа, средний класс не является однородным. В нем можно выделить две подгруппы. К ядру среднего класса учёными РАН были отнесены имеющие высшее образование и навыки работы на компьютере руководители, предприниматели и специалисты. В периферии ядра среднего класса оказались самозанятые, рядовые служащие и работники торговли со средним специальным образованием, а также неработающие, но достаточно обеспеченные люди. С точки зрения материальной к среднему классу в России социологи относят тех, кто имеет среднедушевой доход на члена семьи в размере 17–23 тысячи рублей в месяц.
Всего к этой группе относятся до 44 процентов российского населения и 47 процентов среди работающих россиян. В общем, становой хребет общества — недаром незадолго до кризиса властями была поставлена задача увеличить численность этого класса до 80 процентов.
Как показало исследование, «ситуация с доходами и имущественной обеспеченностью представителей среднего класса на фоне населения в целом остается относительно более благополучной». При этом «в целом можно сказать, что, хотя многие представители среднего класса в кризис вынуждены были начать экономить на каких-то расходах, средний класс не перестал от этого быть средним классом, и не только никуда не исчез, но и не сократился под воздействием нынешнего кризиса — в отличие от кризиса 2008–2009 годов, который действительно оказал ощутимое влияние на его численность».
Во-вторых, если «среди населения, не входящего в состав среднего класса, более 40% отметили ухудшение своего общественного положения за период экономической рецессии, в собственно среднем классе аналогичная доля составила только 23%. При этом более 60% его представителей не отмечали никаких изменений своего общественного положения за период 2014–15 гг., а остальные даже отметили повышение своего социального статуса в обществе».
Таким образом, образованные и сытые сохранили своё место в стратиграфии общества и даже не особенно пострадали от кризиса — как констатируют социологи РАН, средний класс сэкономил на том, что отложил приобретение дорогих предметов длительного пользования. Грубо говоря, не пересел на новую машину после трёх лет эксплуатации, а решил покататься на ней ещё года два-три.
Казалось бы, живи и радуйся! Есть жирок, чтобы пережить трудные годы в относительном благополучии. Да и с работой, как показывает то же исследование, у среднего класса получше, нежели у прочих граждан. Так, «в среднем классе в целом потеряли работу из-за кризиса чуть больше 2% работавших его представителей, причем три четверти из них достаточно быстро смогли найти новую работу. Среди остальных работающих россиян работу потеряли 7%, и свыше 40% их так и не смогли найти к октябрю 2015 г. новой работы».
Не случайно, значит, в числе главных трёх беспокоящих их проблем лишь 10 процентов представителей среднего класса упомянули про плохое материальное положение — в то время как среди остальных россиян по этому поводу беспокоились больше трети.
Но оказывается, русскому среднего классу собственного благополучия мало! «Становой хребет» общества обеспокоен, оказывается, в основном тем, что в России нарастает неравенство по доходам! А также по жилищным условиям, доступу к медицинской помощи, к хорошим рабочим местам и образованию, что возрастает неравенство в возможностях для детей из разных слоев общества. Это при том, напомним, что для самих представителей среднего класса такие проблемы не существуют или почти не существуют. Они за народ переживают!
Свобода дороже денег
А это, в свою очередь, приводит к тому, что средний класс, как и россияне в целом даже в кризис не признают приоритета материального благополучия над свободой. Которая, в свою очередь, понимается как свобода воли и независимость. Таким образом, двух третей среднего класса и для 55 процентов относительно бедного населения, свобода остаётся более важной ценностью, чем материальное благополучие. И, не учитывая этого, отмечают учёные, «вряд ли можно понять консолидацию нации в ответ на попытки Запада „давить“ на Россию, произошедшую даже несмотря на падение уровня жизни населения».
«К настоящему моменту в российском обществе сложился консенсус относительно неприменимости западной модели развития для России и утвердилось безусловное доминирование представлений об „особом пути“, которым должна идти страна», — констатируют социологи. При этом «политика Запада в отношении России способствовала тому, чтобы симпатии к западному пути развития утратили даже многие из тех представителей среднего класса, кто раньше был ориентирован именно на такой путь».
А что есть свобода, по мнению Запада? Если убрать пока из рассмотрения чисто политические максимы — дескать, свободна та страна, которая послушно «прогибается» под все требования Вашингтона, — то западная свобода есть свобода потребления. И, в общем, все последние десятилетия пресловутая борьба «за права человека» здесь сводилась к борьбе за обеспечение тела. Политические права в западных метрополиях обеспечены практически полностью: все могут избирать, быть избранными, никого не преследуют за цвет кожи, даже за убеждения — только в крайних случаях. Конечно, в фактических колониях Запада — на Украине, в салафитских диктатурах Ближнего Востока — это не так, и убивать политических оппонентов здесь считается в норме вещей. Не говоря про те территории, где Запад ведёт колониальные войны — арабский мир, Балканы, Средний Восток. Но в метрополиях все права считаются обеспеченными всей мощью государства. Бороться не за что…
Но как же позволить себе отказаться от такой замечательной политической и денежной кормушки как пресловутые «права человека»? И постепенно эта когда-то правильная и справедливая борьба постепенно выродилась именно в беспощадный поход «за пресловутым». Свобода в нормальном понимании, свобода для души подменилась свободой для… Для тела. Для потребления. Для желудка, если угодно.
Собственно, это тоже доказывают социологические исследования. Опросы того же среднего класса в Европе, не говоря уже о «заточенной» на потребление Северной Америки, уверенно показывают: тамошний средний класс, да и общество в целом, во главу угла ставят материальное благополучие. Ценности нематериального порядка оказываются в самом низу соответствующих таблиц. «Цивилизация досуга» расставляет свои приоритеты…
В отличие от представителей такой цивилизации, россияне, тоже отдавая должное стремлению к досугу, всё же даже в этом больше склоняются к удовлетворению потребностей души. И дело даже не в том заметном стремлении к вере, которое отмечают сегодня все исследователи, но именно в целом в настрое не на материальное, а на душевное. Причём это заметно уже на уровне цивилизационном, на уровне национального поведения. Несмотря на все трудности кризиса, несмотря на все традиционные трудности жизни в России — от климата до материальных неустройств, — «желание жить за рубежом полностью отсутствует у 59% россиян», и «за прошедший год количество тех, кто рассматривает возможность эмиграции, сократилось примерно на 7%».
Патриотизм? Да, конечно, Но не ксенофобия: «анализ эмиграционных установок у разных групп населения в 2015 г. демонстрирует общие для всех групп тенденции: заметное сокращение по сравнению с 2014 г. количества желающих выехать на постоянное место жительства и одновременно рост ориентаций на временный выезд за рубеж, прежде всего − с целью стажировок и обучения», — говорится в докладе Института социологии РАН.
Причина этого иллюстративного, но не единственного явления заключается, по мнению социологов, в том, что в нашем обществе сегодня наблюдается устойчивая тенденция к формированию общероссийской национальной идентичности. В стране формируется устойчивое общенациональное самосознание. «Формируется синтез — гражданский и этнический, — заявил директор Института социологии РАН, академик Михаил Горшков. — Речь идет о формировании новой русской идентичности, устойчивого российского самосознания — с осознанием своей собственной этничности, но и с увеличением, так сказать, русскости, то есть общероссийской самоидентификации».
В целом среди населения нашей страны отмечается рост позитивных чувств, связанных с Россией, отметил ученый. Если в 1990-е годы у трех четвертей опрошенных проявлялось чувство стыда за состояние своего отечества, то сегодня подавляющее большинство — свыше 70% — относятся к России с любовью и уважением.
Более того, ощущение принадлежности к общей державе, чувство общности друг с другом как представителей единой нации (не национальности, а государственной «над-нации» — можно сказать, «имперского» народа, составленного из разных этносов, но единого), взаимная комплиментарность на основе единства взглядов на жизнь, норм и ценностей — эти чувства разделяет устойчивое большинство россиян. А вот европейцами ощущают себя только 45%, причем твердо идентифицируют себя с ними только 8%.
Права души выше прав тела
Итак, мы — вместе! «Мы — Россия» — такова основная идентификация. Свою близость с гражданами России как «Мы-группой» ощущают 84 процента населения страны.
Итак, «Мы — сытые», то есть средний класс, озабочены судьбой сограждан, кто оказался в худшем положении. «Мы — русские», между которыми не должны разрастаться различия и неравенство.
Итак, «Мы — общество» предпочитаем сытости свободу. Нам не нравится толкование прав человека как приоритет прав тела над правами духа, и нам не интересно жить в обществе, где желудок превалирует над душою.
И это всё — не плакаты и не пропаганда. Это данные более чем ответственных академических исследований последних лет!
То есть россияне изменились. Они ещё меняются, но они уже изменились. И изменились не в сторону западных ценностей. Они не стали бессребрениками, озабоченными торжеством некой идеи. Но «мир духа» они предпочитают «пиру тела». Права человека они понимают как право на свободу во имя развития души, а не во имя разрешений на всё более и более разнузданные удовольствия тела. Они по-прежнему больше верны слову «мы» нежели местоимению «я».
А за словом «мы» главным стоит — душа. Общая с Россией.