Вот смеялись мы над Светой из Иваново, а зря. Пусть косноязычно и забавно, но высветила она в своём знаменитом интервью тенденцию в общественном сознании
Вот смеялись мы над Светой из Иваново, а зря. Пусть косноязычно и забавно, но высветила она в своём знаменитом интервью тенденцию в общественном сознании, присущую не только жителям ивановских окраин, а и куда более «продвинутым» категориям молодых и не очень людей. «Мы стали более лучше одеваться», — сказала Света, создав новый мем, и была права. Действительно, стали одеваться лучше. Не дороже, — время дорогого кича ушло в середине нулевых, — а именно лучше, интересней, с большим вкусом, без вычурности. Одежда — лишь оболочка, пусть и характерная, но куда глубже изменения внутренние, далёкие от схем, которыми оперируют внешние наблюдатели.
Так случилось, что двенадцать лет я преподавал в университете исключительно третьему курсу.
И перефразируя одну скабрезную побасёнку, замечу, что третьекурсники не стареют никогда, но меняются заметно.
Говорят, было время, когда молодёжь желала податься в проститутки и бандиты. Этого времени я не застал, да не очень-то верится. А вот пору, когда рвались в «манагеры», юристы-финансисты и звёзды телеэкрана, знаю доподлинно. На границе веков высокие материи моих третьекурсников интересовали мало. Интерес был сугубо практическим: где платят побольше, и как туда попасть. Идея о том, что начинать надо с обретения знаний, встречалась без энтузиазма. А уж любые формы волонтёрства, общественной и бесплатной активности, вызывали только ехидные усмешки. Скучноватая, в общем, публика.
За исключением двух-трёх человек в группе. Зачастую вовсе не отличники, они искали аргументы для спора на семинарах, интересовались источниками, а иногда задавали вопросы почти философского содержания. Повторю, таких было два-три на группу.
А потом, где-то с середины нулевых, я внезапно заметил, что активная часть аудитории увеличивается кратно. Нет, они приходили не с большими знаниями, наоборот, за несколько лет уровень студенческой образованности несколько снизился, вероятно, по причине деградации школьной системы. Пришлось даже корректировать курс, внося в него элементарные сведения, достойные абитуриента. Но они по-другому относились к предмету. Любой сколь-нибудь опытный лектор ясно понимает, когда его тупо конспектируют, либо делают вид, что конспектируют, либо спят с открытыми глазами, и когда его действительно слушают, успевая записывать.
И ещё характерный штрих. Если пара была последней в расписании, студиозусы не летели, как бывало, на выход, а просили пообщаться дополнительно, благо возможность такая была. И говорили мы далеко не только о преподаваемом предмете, но на темы, далеко от него отстоящие, включая и текущую политику, а они и ею стали интересоваться.
Причём, не уходили все, очевидно подчиняясь невысказанной воле заводил, а их становилось всё больше.
И вовсе не из-за стадного инстинкта, потому что в группе всё ярче проявлялся индивидуализм, и какая-нибудь тихая деваха могла рыкнуть на перегнувшего палку лидера. Совершенно не могу представить этих ребят скандирующими речёвки и уж тем более скачущими вместе под разудалые припевки. Хотя и понимаю, что никогда не стоит говорить никогда.
Потому и смеюсь, слыша утверждения, будто их можно зомбировать или заставить ходить по жизни строем. Они многомерно разные, и в глазах у них скепсис, в том числе, и по отношению к профессору, пытающемуся что-то им втолковать. Они скорее поверят Навальному, чем губернатору, но и Навального они перепроверяют и делают выводы зачастую не в пользу последнего. И они стали не только лучше одеваться, но и «более лучше» относиться к своей родине, большой и малой, потому что считают, что есть для этого основания, невзирая на далеко не самых умных и честных властителей, а где они, умные и честные? И с осознанным волонтёрством, кстати, намного проще стало, проверено неоднократно.
Конечно же, я говорю не обо всех. Но о тех, кто из двух-трёх на группу превратились в её большинство, оценив образование, дающее возможность свободней мыслить и открывающее больше перспектив, нежели обыденное стремление «срубить бабла», благо, иконы гламура уже не висят по красным углам.
И в завершение этих кратких заметок ещё одно наблюдение. Попал я на днях на Черноморское побережье Кавказа малость севернее Сочи. И был поражён, что на пляже никто не курит. Пожилые и молодые идут в специальный закуток, где дымят и возвращаются к своим лежакам. Понятно, что запрет, но когда мы блюли запреты?!
И на пешеходных переходах не видел, чтобы водитель не уступил дороги, а ведь ещё недавно было по-иному. А ведь говорили, что обуздать наших автомобилистов невозможно.
Перемены весьма быстро происходят в мозгах наших и жизни, и потому так трудно понять происходящее совсем недавним российским эмигрантам, пытающимся судить о нас из своего далёка.
И Света из Иваново ещё лет десять назад сидела бы в своём городе невест, верша немудреную жизнь провинциалки из народной гущи, а то вдруг сорвалась с места и даже попала в телепроект, насмешила, но таков уж её уровень.
У моих третьекурсников уровень, полагаю, повыше.