В 2013 году Мойзем Наим опубликовал небольшую книгу, довольно быстро ставшую бестселлером — «Конец власти». Билл Клинтон утверждал, что «эта книга поменяет ваше отношение к новостям и политике», Марк Цукерберг поместил её на первое место в своем «книжном клубе»
Короткое название довольно точно передавало содержание: власть децентрализуется, утверждал Наим, диктатуры уступают места демократиям, меньшинства выходят из-под гнета, прямые, в том числе и военные, способы политического давления оказываются неэффективными, границы стран размываются и т.д.
Чуть больше года спустя после выхода «Конца…», мировая политологическая наука обогатится термином «гибридная война», ещё через три года народ Великобритании проголосует за «брекзит», «проевропейский» путч в Турции будет подавлен президентом Эрдоганом, а на выборах президента США победит Дональд Трамп. Книга Наима Мозесаиз великого откровения превратится в занятный сувенир эпохи второго срока Барака Обамы. Мир начнет движение в направлении совершенно противоположном тому, которое анонсировал Мозес: к суверенизации демократий и «демократий», государственному контролю финансовой сферы, новому национализму, агрессивной силовой политике. Оценивать происходящее можно по-разному, радоваться совершенно точно не стоит, но закрывать на это глаза и делать вид, что ничего не случилось — значит проявлять, по меньшей мере, профессиональное легкомыслие.
Но может сложиться впечатление, что сообщество российских арт-критиков, освещавших выставку «Актуальная Россия: среда обитания» в Государственном музее современной истории России(будет идти до 18 декабря) все вышеперечисленные события или не заметили, или проигнорировали. Довольно неловкая ситуация, если подумать, когда неповоротливый слон, в роли которого пока выступает недавно отягощённое необходимостью заниматься совриском РОСИЗО, улавливает мировойтренд, а находящихся вне административно-чиновничьей логики эксперты продолжают оставаться в плену «ежовой» (если воспользоваться образом Исайи Берлина) идеологии прежнего знания.
Назовешь «Актуальную Россию» выставку национальной — не ошибешься. Только ленивый не отметил, что перед входом на неё висит выполненнаяв стилистике молодежных форумов карта России, на которой указано место рождения того или иного художника. Художественный пафос эта карта ощутимо снижает (а пафос — важная часть ценообразования в искусстве), её назначение, как и причина, почему для такого проекта, как «Актуальная Россия» выбрана площадка ГЦМСИР — неясны и могут ввести в заблуждение. Музей современной истории, это один из трех московских музеев (другие два — Музей Москвы и Музей Востока), которые при достаточно скудном финансировании делают очень интересные проекты, но к совриску отношение имеет только в точке политического значения русского авангарда двадцатых годов. Также верно и то, что любой проект, создаваемый на этой площадке, автоматически будет рассматриваться через оптику официальной политики.
И тут уместно вспомнить оброненное в частном разговоре современным российским художником: «в России деньги есть только у чиновников и у воров». Помещение работ «Актуальной России» и ГЦМСИРв контекст этой печальной, но тривиальной истины полностью меняет оптику восприятия выставки.
Российский рынок искусства растет. Причем не столько во вне, сколько во внутрь. Речь идет не только о совриске, но и об антиквариате, образовательных услугах, спросе на музейные проекты и пр. Закрывать на это глаза, равно как и на мировую «суверенизацию» бессмысленно. Если это движение сохранится, то привычный для насвнутренний рынок российского искусства, сформировавшийся за последние двадцать лет в столицах, сильно изменится. Времена галерей, чьямедиа-мощь ограничивается памятью телефона владельца и его способности обзвонить пару десятков знакомых коллекционеров, уйдут в прошлое. И если раньше для эффективной работы было достаточно владеть столичным птичьим наречием и чувствовать себя частью мировой арт-семьи, то скоро может потребоваться овладевать языком страны, которую московское арт-сообщества как обычно под собой не чует. Речь больше не о художниках, а о потребителях. Для вышеупомянутых потенциальных покупателях словаря нет, т. к. отвечавшие в последние годы за продвижения совриска культурные институты с его созданием не справились.
Единственная структура-посредник, язык которой хоть в какой-то степени релевантен этому возможному рынку и способен оформить правила — язык официальной политики. В этом смысле, конечно, очень печально, если не безвкусно, что ироничные и глубокие работы Tajiks-Art вывешены в углу зала, равно как и золотого Азата Басырова, а Чтак, Пепперштейн и Гинтовт сколочены в единый клудж-нарратив. Но тот, кто сейчас претендует на чувство хорошего вкуса, автоматически отказывает себе в чувстве времени.
Поэтому, относиться к «Актуальной России» с предубеждением не стоит. Может быть, РОСИЗО ошибается, может быть — мировой ветер переменится. Но за результатами выставки понаблюдать стоит.