Политолог Дмитрий Евстафьев рассуждает о тексте Ирины Алкснис и коррупции в России: «Очень сложный и спорный текст Ирины Алкснис. Я считаю, что он к месту и ко времени. И что спорный — хорошо».
«Нам нужно не бояться обсуждать эти конфликтные даже для относительных политических единомышленников темы. Собственно, это и есть интеллектуальная свобода», — полагает он.
От себя добавлю пару замечаний: Контролируемой коррупции не бывает как явления. Контролируемая коррупция есть процесс, становящийся результатом постоянной борьбы государства или его подсистем (элементов) с коррупцией. Коррупция всегда — расширяющийся процесс, ограничивать который можно (понимая, что голову не отрубить), только отсекая щупальца. Как только активность государства снижается, типа решили «зафиксировать», коррупция захватывает новые пространства. И эти пространства — социальные, как правило, то есть, наименее защищенные. С государством-то до поры до времени после всплеска борьбы с коррупцией связываться бояться», — считает Евстафьев.
«Первоначальное накопление капитала в России начинали минимум трижды, а возможно и четырежды (про Федора Алексеевича мы мало, что знаем). И ни разу это не заканчивалось чем-то хорошим. Всегда — хренью. И нет никаких оснований полагать, что в четвертый или пятый раз вдруг это закончится чем-то позитивным. Тем более, что от предыдущего „подхода к снаряду“ (1988–98 годы) прошло мало времени и с гражданами, которые к „нулевым“ чуть не лампочки в сортире уже вывинчивали, ничего страшного не произошло. Ежели кого не пристукнули в порыве „накопления инвестиций“. Пример-то у нас перед глазами отрицательный. Так, что надеяться, что „новые богатые“ будут приличнее предыдущих „новых богатых“, не стоит», — уверен эксперт.
«Управляемая коррупция в период военной опасности и внешнего давления — первый шаг к панике и последующему мародерству. Рискну сказать, что есть прямая связь между тем, как Жуков плакал на глазах у Сталина, Берии и Молотова в ГШ после падения Минска, и тем как он потом набивал дачу библиографическими редкостями, не зная ни одного иностранного языка. Декомпенсация такая. Переложив это на сегодняшний момент, становится примерно понятно кто, что и как….. И от этого немного страшно», — пишет он.
«Для Запада инструментом ограничения социально опасной коррупции являлась и является колониальная система. За быстрыми деньгами люди туда ехали. Раньше — классический колониализм, потом империализм, теперь — финансовый империализм. Но система-то одна. Смысл капитализма в постоянном грабеже. Вопрос только в том, насколько силен грабеж и кого грабят. Великие колониально-капиталистические державы — США и Великобритания — стали великими именно потому, что смогли переложить и „ренту развития“, и „ренту социальной стабильности“ на „не своих“. Великобритания рухнула (не после войны, а в 1960е — начале 1970х — вот тогда крандец там был полный) потому, что некого стало условно „грабить“. И Тэтчер, собственно, и появилась, чтобы начать грабить „своих“. Проблема США тоже в том, что скоро придется „грабить“ условно „своих“. Так, что нам тоже нужны „условно не свои“, если мы хотим идти по пути управляемой коррупции и накопления капитала. Еще проще — нам нужны колонии. Где мы будем беспощадно, как англичане в Индии или как американцы из „Юнайтед Фрут“ в Латинской Америке, грабить туземцев, опираясь на продажных махараджей. Или беспощадная борьба с коррупцией и ограничения в росте социального стандарта и потребления, в том числе — премиального. Увы…. Мне почему-то кажется, что второй путь проще и пока дешевле. Вот, когда система глобализации начнет распадаться, тогда — да….. Но пока явно рано», — делится мнением Евстафьев.
«Я, как ни смешно, вижу хорошее движение в сфере коррупции у нас. При Ельцине за полученные деньги можно было ничего не делать. При раннем Путине (с 2003 года где-то) сделать хоть что-то. При среднем Путине — сделать, „как договаривались“. Потом, — „сделать, как положено“. Сейчас мы находимся в переходном периоде от „сделать, как положено“ к „сделать хорошо“. И не видеть этого нельзя, хотя бы по космодрому „Восточный“, который начинали строить при одной „парадигме“, а заканчивают при сильно другой. Думаю, сравнить то, как строят Мост и как строили Сочи никому в голову не придет», — резюмирует политолог.