Примерно так мог бы выглядеть плакат советских времён, переместись его авторы в наше время. Точнее – в нынешние дни, когда заканчивается первый год реформирования Российской академии наук
Примерно так мог бы выглядеть плакат советских времён, переместись его авторы в наше время. Точнее — в нынешние дни, когда заканчивается первый год реформирования Российской академии наук. А по сути — и российской науки вообще.
Одним из важных итогов годичного развития можно считать тот, что прежние академические институты решительно выведены из-под юрисдикции РАН. Сегодня более 720 из них — практически все — находятся в ведении Федерального агентства научных организаций (ФАНО). В самой РАН, если огрубить картинку, остались 2 тысячи академиков и 300 человек аппарата президиума. Причём, что главное, — не осталось и никаких механизмов управления научными институтами. Кроме, разве что, влияния на назначение их директоров.
Так что, всё-таки раздраконили академию, как того опасались противники реформы?
Слово «нет» произнести после всего вышесказанного сложно. Тем не менее, я это сделаю.
Нет, не раздраконили.
Ибо, что такое есть ФАНО сегодня? Это чисто управленческая организация, в которой пока что не сформирован окончательно даже научно-координационный совет, — то самый, который мог бы взять на себя планирование научных исследований хотя бы теоретически. Но даже когда он будет сформирован, то его члены работать станут на общественных началах. То есть бесплатно и параллельно основной работе. В таких условиях много не напрогнозируешь и уж тем более не спланируешь стратегические цели научных исследований. Иными словами, это будет экспертный совет, который нужен и полезен, но столь глубинно государственных задач как формирование стратегии научных исследований исполнить точно не сможет.
Да и надо ли? Ведь есть Академия наук…
И вот тут мы подходим к ещё одному важному промежуточному результату реформы. А именно: ФАНО, как уже сказано, стало и остаётся не научной, а управляющей организацией. Управляющей компанией. Как те, что работают в сфере ЖКХ (нет, сложнее, конечно, объёмнее и значимее в громадной степени, но как сравнение ролей в общественном разделении труда — подойдёт). Да и само руководство ФАНО постоянно даёт понять: мы — не учёные, мы администраторы. Мы следим за тем, чтобы исследователи могли работать, — взяли на себя головную боль коммуналки, финансов, отчётности, закупочной бюрократии и так далее. Но мы не формулируем задачи для исследований, мы помогаем их решать. Сами формулируйте себе задачи, учёные!
Но вот тут и начинаются… ну, если не хаос, то, скажем, недостаточная организованность. Единой системы координации науки в стране нет. Когда-то этим занимался Госкомитет по науке и технике. Именно здесь, за массивным гранитом стен здания на Тверской улице, объединялись и совмещались стратегические абрисы отдела науки (и образования) ЦК КПСС, пожелания и требования военных, планы фундаментальных исследований Академии наук, запросы отраслевых институтов и министерств.
Конечно, в реальности было посложнее, да и ГКНТ с конца 70-х годов всё больше подпускал имитации в свою деятельность. Как и вся тогдашняя партийно-государственная система, впрочем. За что страна и расплатилась 91-м годом. Но благом было уже само наличие такого органа.
Сегодня его нет. Есть совет при президенте России. Есть соответствующий сектор в Администрации президента. Это — стратегия. Это — формулирование и формирование государственной политики в области науки, государственного запроса.
Есть министерство науки и образования. Исполнитель государственной политики. Нормативные акты и деньги. И наоборот.
Есть Академия наук. С задачами разработки предложений по формированию и реализации государственной научно-технической политики, а также проведения экспертиз научно-технических программ и проектов.
Ну, и есть ФАНО. Управляющий хозяйством исполнителей. В роли которых находятся прежние академические институты — так, впрочем, и не отдавшие трёх букв РАН из своих наименований.
И получается, что у нашей науки есть и заказчик, и инвестор, и исполнитель. Но нет координатора. Научного координатора.
Кстати, по этой причине в ФАНО обнаруживали за прошедший год то 100-процентное совпадение тематики исследований в разных институтах, то, напротив, совпадение частичное, но при котором исследователи дублировали уже проделанную коллегами работу, то просто отсутствие сведений о результатах. И это только по системе академической, агентством унаследованной. А есть ведь ещё национальные исследовательские центры, и прежде работавшие вне системы РАН, есть институты отраслевые и прикладные, есть, наконец, научные заведения оборонной сферы. Вот уж точно возмечтаешь о новом ГКНТ, который расчистил бы эти авгиевы конюшни, рассортировав и скоординировав научную деятельность в стране! Тем более что современные системы организации и учёта позволяют достичь в этом большой эффективности…
ФАНО, как считают в самом агентстве, многое в этом смысле сделало в подведомственной сети научных организаций. Начальный порядок наведён, можно двигаться дальше уже осознанно. Но тут возникла новая проблема или, точнее, окончательно обнажилась прежняя — куда двигаться? Ладно, сейчас ещё действуют прежние планы и программы, действует программа фундаментальных научных исследований, в формировании которой большое участие принимала РАН. Но уже на уровне институтов ощущается нехватка детализированных, расписанных полабораторно программ.
ФАНО их составлять не будет — не хватает компентенции, да и компетентности. Нужен настоящий, с полномочиями, научный руководитель. Нынешние реалии по умолчанию накладывают его функции на директора института. Так всегда было, ещё в СССР, так остаётся. Между тем, и в СССР одним из основных конфликтов в науке был конфликт между директором-администратором, с либо уже потухшим творческим началом, либо, наоборот, подчиняющем своим научным интересам всё и всех, тем самым закрывая дорогу учёным на других направлениях.
Но на самом деле это был конфликт внутри одной директорской научной души. Хороший учёный и хороший организатор встречаются крайне редко. Куда чаще побеждает какая-нибудь одна полярность. Так не разумнее ли было бы развести эти полюса: назначить директора, который отвечал бы за площади, налоги и коммуналку, а в параллель к нему — научного руководителя с ответственностью за научные результаты! Пусть даже он будет в роли заместителя директора, чтобы не создавать два центра власти — всё равно это уже разведение компетенций в духе классических законов управления.
А ведь подобное решение стучится в двери и на государственном уровне! «Директор-администратор» у нас есть — ФАНО. Научного руководителя, как выяснено, — нет.
Но есть Академия наук, как раз и состоящая из профессиональных научных руководителей! Это не ГКНТ, конечно, но для решения самых насущных задач координации научных исследований — как раз подходящая институция. В том смысле, конечно, что нынешней РАН надо будет доказать свои способности это делать, — но возможности-то есть!
Вот тогда, не исключено, и сможем мы увидеть в яви идеал советского плаката: учёные получают государственный заказ на результат научных исследований и сами, как наиболее компетентные в этом специалисты, формулируют себе задачи на исполнение такого заказа. А рядом с ними расправил мощные плечи равноценный со-творец — администратор, управляющий, менеджер.
Один — координатор поиска. Другой — координатор его обеспечения.
Оба — новое лицо российской науки. Излучающее тот же оптимизм, что в советские времена.