ЦРУ изучает постмодернистов, или Как обезвредить культурных левых
Роль американских спецслужб в формировании общественного мнения в странах Запада в эпоху холодной войны весьма недооценивается. Недавно опубликованные документы из архивов ЦРУ проливают свет на то, как тщательно американцы следили за состоянием европейской интеллектуальной сцены.
Традиционно считается, что у интеллектуалов нет или почти нет политической власти. Что они сидят в башне из слоновой кости, оторванные от реального мира и погруженные целиком и полностью в непонятные обывателю академические споры о бессмысленных мелочах, или витают в облаках заумных теорий. В общем, интеллектуалов часто изображают как отстраненных от власти теоретиков, которые едва ли оказывают какое-то влияние на власть имущих. Но Центральное разведывательное управление США думает иначе.
На самом деле эта организация, которая несет ответственность за ряд государственных переворотов, политических убийств и тайные манипуляции с зарубежными правительствами, не только верило в силу философии, но также выделяло существенные ресурсы на содержание группы секретных агентов, в задачи которых входило изучение одной из самых сложных и хитроумных, как некоторые полагают, теорий из когда-либо созданных. В любопытном докладе, составленном в 1985 году и с минимальной редактурой опубликованном недавно в соответствии с Законом о свободе информации, утверждается, что оперативники ЦРУ действительно изучали эту крайне сложную, но популярную во всем мире философию, связанную с именами Мишеля Фуко, Жака Лакана и Ролана Барта.
Образ американских шпионов, собирающихся в парижских кафе, чтобы составлять заметки о жизни и деятельности светил французской интеллигенции, может повергнуть в шок как тех, кто полагает, что высоколобые идеи этой группы интеллектуалов никак не могут быть поняты столь вульгарной публикой, так и тех, кто наоборот считает их шарлатанами и разносчиками бессмысленной риторики, ничего общего не имеющей с тем, что творится в реальном мире. Как бы то ни было, подобное не в новинку для тех, кто уже осведомлен о долгосрочном вкладе ЦРУ в разворачивание глобальной культурной войны, включая поддержку самых авангардных форм культуры и искусства, о чем подробно и с документами на руках писали такие исследователи как Фрэнсис Сотонор Сондерс, Жиль Скотт-Смит, Хью Уилфорд (и немного я сам).
Томас Браден, бывший руководитель отдела культуры ЦРУ, в 1967 году так описывал результаты деятельности своего подразделения: "Я получил огромное удовлетворение, когда стало ясно, что благодаря Бостонскому симфоническому оркестру (который находился у ЦРУ на содержании) США получили больше признания в Париже, чем благодаря сотням выступлений Джона Фостера Даллеса или Дуайта Эйзенхауэра". И, вне сомнения, это была лишь небольшая, ограниченная по масштабам операция ЦРУ. На самом деле, как специально отмечает Уилфорд, Конгресс культурной свободы (ККС), чья штаб-квартира располагалась в Париже, и который находился на переднем крае ЦРУ во время культурной холодной войны, был, возможно, самым масштабным институтом в истории по поддержке самого широкого круга интеллектуалов и художников. Его офисы располагались в 35 странах, он оплачивал издание десятков престижных журналов, издательств, международных конференций и выставок самого высокого уровня, организовывал театральные выступления и музыкальные концерты, предоставлял финансирование самым разнообразным премиям и обеспечивал стипендии, как и деятельность множества фондов наподобие Фонда Фарфилда.
"Аппаратчики" в Париже: агент ЦРУ и глава ККС Майкл Йоссельсон (в центре) на рабочем обеде с Джоном Клинтоном Хантом и Мелвином Ласки (справа).
ЦРУ рассматривало культуру и философию как решающее оружие среди всего арсенала средств по продвижению интересов США во всем мире. Текст 1985 года, о котором идет речь, озаглавлен "Франция: Предательство левых интеллектуалов". Он посвящен – безусловно, в целях манипуляции – исследованию влияния французской интеллигенции на формирование государственной политики. В докладе утверждается, что, несмотря на традиционный идеологический баланс между правыми и левыми интеллектуалами во Франции, непосредственно в послевоенный период левые интеллектуалы доминировали. Этой монополией левые – против которой и выступало ЦРУ – были обязаны ключевой роли, которую сыграли коммунисты в борьбе с фашизмом и окончательной победе над ним. Несмотря на то, что правые в массе своей были дискредитированы связью с нацистами и организацией лагерей смерти, а также ксенофобией, антиэгалитаристской и фашистской повесткой (согласно собственному описанию авторов доклада ЦРУ), неназванные составители с нескрываемым восторгом отмечают не позднее начала 1970-х возвращение правой сцены во Франции.
В частности тайные солдаты культурной войны с удовлетворением указывают, как критический фокус французской интеллигенции сместился с США в сторону Советского Союза. Они пишут, что со стороны левых интеллектуалов наблюдалось постепенное нарастание недовольства марксизмом и сталинизмом, сопровождавшееся уходом радикальных интеллектуалов из публичного пространства и теоретическим сдвигом в сторону от социализма и социалистической партии. Одновременно с этим на правом фланге идеологические оппортунисты, известные как "новые философы", вместе с новыми правыми интеллектуалами запустили широкомасштабную кампанию в СМИ по борьбе с марксизмом.
В то время как щупальца международной шпионской сети принимали участие в свержении демократически избранных лидеров, обеспечении интеллектуальной и финансовой поддержки фашистских диктатур, занимались организацией эскадронов смерти, парижский офис ЦРУ собирал материалы о том, как использовать правый поворот интеллектуалов на благо внешней политике Соединенных Штатов. Левые интеллектуалы послевоенной эпохи открыто критиковали американский империализм. Влияние яркого марксиста Жана-Поля Сартра в СМИ, в том числе как сооснователя "Либерасьон", его важная роль в раскрытии агентов ЦРУ в Париже и выведении на чистую воду их операций, тщательно мониторилась ЦРУ и рассматривалась как крайне серьезная проблема.
Напротив, антисоветская и антимарксистская атмосфера только зарождающейся эры неолиберализма отвлекала внимание публики и обеспечивала превосходное прикрытие для грязных делишек ЦРУ. Стало "крайне трудно кому бы то ни было мобилизовать существенную оппозицию в среде интеллектуальных элит по отношению к политике США, например в Центральной Америке", - пишут авторы доклада. Один из ведущих историков Латинской Америки Грег Грандин в своей книге "Последняя колониальная бойня" резюмировал подобное положение дел следующим образом: "Помимо очевидного кровавого вмешательства во внутренние дела Гватемалы в 1954-м, Доминиканской республики в 1965-м, Чили в 1974-м, Сальвадора и Никарагуа в 1980-х, Соединенные Штаты негласно предоставляли постоянную моральную и материальную поддержку известному числу государств, практиковавших террор против своих несогласных граждан… Но масштаб преступлений Сталина оправдывал подобную практику, к каким бы кровавым последствиям она ни приводила. В результате все это никоим образом не поколебало распространенное во всем мире представление об образцовой роли США в защите того, что мы теперь называем демократией".
Именно поэтому замаскированные мандарины приветствуют и высоко оценивают роль неустанной критики, которую новые поколения антимарксистски настроенных мыслителей, таких как Бернар Анри-Леви, Андре Глюксман и Жан-Франсуа Ревель, обрушили на "последнюю клику коммунистических ученых" (состоящую, как считали анонимные агенты, из Сартра, Лакана, Барта и Луи Альтюссера). Учитывая левый уклон этих интеллектуалов в молодости, им удалось сконструировать специфический нарратив о "взрослении", в котором объединялась как их личная творческая биография, так и история страны, а разговоры о построении более эгалитарного общества – объявлялись не более чем издержками ушедшей молодости. Этот новый правый пораженческий дискурс необходим был не только для того, чтобы дискредитировать нарождающиеся социальные движения, по большей части молодежные, но также оправдывал временные успехи контрреволюционных репрессий в качестве результата естественного хода истории.
Французские философы-антимарксисты Реймон Арон (слева) и его жена Сюзанна на каникулах с оперативниками ЦРУ под прикрытием Михаэлем Йоссельсоном и Денисом де Ружмоном (справа).
Даже теоретики, которые не столь критически относились к марксизму как упомянутые выше реакционеры, также вносили значительный вклад в формирование атмосферы разочарования попытками создать более эгалитарное общество: прежде всего отстранением от социальной мобилизации и уходом в "критические исследования", не подкрепленные радикальной политикой. Это крайне важно для понимания стратегии ЦРУ в целом, для реальной оценки того, насколько серьезные усилия предпринимали американцы, чтобы обезвредить культурных левых в Европе и во всем мире. Понимая, что полностью уничтожить левую мысль они не в состоянии, самая мощная разведка мира ставила задачу увести левую культуру от радикального антикапитализма и революции в сторону левоцентристского реформизма, который куда мягче относится к внешней и внутренней политике США. Фактически, как показала Сондерс, ЦРУ в послевоенную эру отказалось от радикальной антикоммунистической традиции маккартистского Конгресса и наоборот, оказывало поддержку тем левым проектам, которые оттесняли производителей и потребителей культурных продуктов подальше от эгалитарных левых. Задача состояла также в том, чтобы в целом разделить левых, критикуя и дискредитируя наиболее радикальное их крыло, одновременно лишив власти и общественной поддержки то, что осталось от левого центра (который в свою очередь потенциально оказывался открыт для дискредитации в связи с участием в проведении правой политики - проблема, которая по-прежнему ставит под удар современные институциализированные левые партии).
Именно в этом свете мы должны понимать глубокую признательность сотрудников американской разведки к авторам "конверсионных нарративов" и "реформированного марксизма" – таков лейтмотив доклада о французской философии. "Еще более эффективными в деле подрыва марксизма", - сообщает источник, - "были те интеллектуалы, которые когда-то выступали в качестве верных сторонников марксизма в социальных науках, но закончили или переосмыслением или даже отрицанием всей традиции". В частности они приводят в пример тот вклад, который сделала историографическая школа Анналов и структурализм – Клод Леви-Стросс и Мишель Фуко – в дело "обезвреживания влияния марксизма в социальных науках". Фуко, которого авторы доклада называют не иначе как "наиболее серьезного и влиятельного французского мыслителя", отмечается ими особо за то, что он с благодарностью отнесся к новым правым интеллектуалам за то, что те, в свою очередь, напомнили философам к каким "кровавым последствиям" привели "рационалистические теории общества просветителей XVIII века и революционной эпохи". И хотя было бы ошибкой считать чей-то отдельный вклад в общее дело результатом единого плана, контрреволюционное левачество Фуко вкупе с его постоянным шантажом ГУЛАГом – то есть его уверения в том, что радикальные движения, которые ставят своей целью преобразование общества, лишь только возрождают самые опасные традиции – находятся строго в фарватере стратегии ЦРУ в психологической войне.
Доклад ЦРУ о французской философии должен заставить нас задуматься о налете шика и лоска, которым сопровождалась существенная часть его англофонной рецепции. В соответствии со стадиальной теорией исторического прогресса (которая обычно слепа к собственной имплицитной телеологии), труды таких фигур как Фуко, Деррида и других передовых французских теоретиков зачастую интуитивно понимают как глубокую и тщательно продуманную критическую теорию, которая, по-видимому, намного превосходит все, что можно обнаружить в социалистической, марксистской или анархистской традиции. Безусловно верно и заслуживает всяческого внимания мнение, что англофонная рецепция французского постмодернизма, по меткому выражению Джона МакКамбера, имела важные политические последствия. Она создала плацдарм для сопротивления ложному политическому нейтралитету, якобы безопасным логическим теориям и лингвистике, а также непосредственному политическому конформизму поддержанной маккартистами англо-американской философской традиции. Тем не менее, теоретическая практика отвернувшихся от того, что Корнелиус Касториадис назвал традицией радикальной критики, имея в виду антиимпериалистическое и антикапиталистическое сопротивление, сделала свой вклад в идеологический сдвиг прочь от политики, направленной на изменение общества. Согласно самому американскому разведуправлению, французский постмарксизм непосредственно способствовал реализации культурных программ ЦРУ, уводя левых вправо и одновременно дискредитируя антиимпериализм и антикапитализм, создавая тем самым интеллектуальную среду, в которой могли быть реализованы имперские амбиции США, даже невзирая на критическое отношение со стороны интеллигенции.
Как нам теперь стало известно благодаря исследованиям программ ЦРУ по ведению психологической войны, данная организация не только осуществляла слежку и наблюдение над людьми, не только принуждала их к сотрудничеству, но также всегда старалась понять, как устроены институты культурного производства и потребления и как повлиять на них. Действительно, их доклад о французском постмодернизме отмечает структурную роль университетов, издательств и СМИ в формировании и укреплении коллективного политического этоса. В своих описаниях французской интеллектуальной сцены, которые, как и весь документ, должны заставить нас задуматься о текущей ситуации в академическом мире США и за его пределами, авторы доклада выводят на первый план способы прекаризации академического труда в качестве инструмента лишения леворадикалов их подрывного потенциала. Если лишить радикальных левых необходимых для их работы материальных условий, или если левым радикалам необходимо более или менее идти на компромисс, чтобы трудоустроиться, опубликоваться или получить доступ к аудитории, то в таком случае структурные условия для эффективной деятельности левого сообщества будут серьезно подорваны. Профессионализация высшего образования – еще один из инструментов достижения обозначенной цели, поскольку она ставит задачей подготовку узкопрофильных специалистов для функционирования капиталистического аппарата вместо автономных граждан, вооруженных надежными методами социальной критики. Теоретики-мандарины из ЦРУ приветствовали усилия французского правительства по "подталкиванию студентов к изучению курсов по бизнесу или техническим дисциплинам". Также они отметили вклад, который внесли крупные издательства, такие как "Грассе", а также СМИ и моду на все американское в продвижении постсоциалистической и антиэгалитаристской платформы.
Какой урок мы обязаны извлечь из этого документа в особенности для текущей политической ситуации, когда продолжаются нападки на критически настроенную интеллигенцию? Во-первых, этот доклад является убедительным аргументом в споре с теми, кто утверждает о бессилии интеллектуалов, что наши политические предпочтения не имеют никакого значения – организация, которая была одним из самых мощных инструментов влияния на власть в современной политической истории, с этим явно не согласна. Центральное разведывательное управление, или Центральное агентство по делам интеллигенции, если так буквально ради иронического эффекта перевести Central Intelligence Agency на русский, верит в силу интеллигенции и философии, и к этой вере мы должны относиться максимально серьезно. В лживых утверждениях о том, что интеллектуальный труд имеет минимальное, если вообще какое-то, влияние на положение дел в "реальном мире", не только искажаются практические последствия интеллектуального труда, но также существует опасность не заметить политические проекты, которые могут из нас самих запросто сделать невольных марионеток в чужой игре. И хотя очевидно, что французское государство и его культурный аппарат предоставляет интеллектуалам значительно более широкую платформу, нежели в других странах, знание о том, как ЦРУ осуществляет мониторинг и манипулирование производством теоретического и культурного продукта во всем мире должно прозвучать для нас тревожным звонком.
Во-вторых, власть имущие ныне крайне заинтересованы в культивировании, чей критический потенциал притуплен или полностью отсутствует. Власти подстегивают создание институций, основанных на бизнес- и чисто прикладных научно-технических решениях, приравнивая левую политику к антинаучной, а саму науку ложно полагая политически нейтральной. Власти продвигают СМИ, которые заполняют эфир конформистской болтовней, оставляют серьезных левых теоретиков вне стен главных академических институций и эфиров в прайм-тайм, дискредитируют любые требования радикального эгалитаризма и экологические требования. В идеале они стремятся так воспитать интеллектуальную культуру, чтобы любые усилия на левом фланге были автоматически демобилизованы, нейтрализованы, обессилены и заражены пораженчеством или пассивной критикой радикальных левых. Это одна из причин, почему мы обязаны обратить внимание на интеллектуальную оппозицию радикальным левым, которая преобладает в академических кругах США как на крайне опасную тенденцию: не связана ли она непосредственно с империалистической повесткой ЦРУ?
В-третьих, чтобы противостоять этой институциональной атаке на культуру радикальных левых, необходимо оказывать сопротивление прекаризации и профессионализации высшего образования. Не менее важно создавать и поддерживать атмосферу по настоящему критических публичных дебатов и тем самым обеспечивать широкую платформу для тех, кто верит в то, что иной мир не только возможен, он необходим. Нам также необходимо объединиться для создания и поддержки собственных альтернативных СМИ, иных моделей образования, контр-институций и радикальных сообществ. Жизненно важно сохранить именно то, что хотят уничтожить тайные солдаты культуры: культуру левого радикализма и ее широкие рамки институциональной поддержки, общественное внимание, влияние в СМИ и возможности массовой мобилизации.
И, наконец, интеллектуалы всех стран – объединяйтесь! Чтобы осознать, какой властью мы уже обладаем и захватить еще больше власти затем, чтобы сделать все от нас зависящее в деле радикальной систематический критики, которая была бы такой же эгалитарной и экологической, сколь антикапиталистической и антиимпериалистической. Должности, которые каждый из нас занимает в аудитории или публичном пространстве важны для создания условий для дебатов и расширения поля политических возможностей. В прямом противодействии культурной стратегии ЦРУ по поляризации и дефрагментации, посредством которой оно стремилось разорвать и изолировать антиимпериалистическую и антикапиталистическую левую, противопоставляя ее реформистам, мы должны объединяться и мобилизоваться, осознавая важность совместного труда – по всему левому флангу, как Кианга-Ямахта Тейлор недавно напомнила нам – для воспитания по-настоящему критической интеллигенции. Вместо того, чтобы жаловаться на бессилие интеллектуалов, мы должны использовать нашу способность прямо в лицо говорить правду властям. Мы должны совместно работать над тем, чтобы мобилизовать потенциал для создания коллективных институций, необходимых для сохранения мира культурных левых. Ибо лишь только в этом мире, созданном критической интеллигенцией, раздается голос правды и эхом из него разносится вокруг и может быть услышан всеми, только тогда власть в своем корне изменится.
тэги
читайте также