Сутки не минули еще с момента теракта в Париже, но меня уже просветили, что скорбеть по французам вроде бы как и не хорошо. Мол, когда наш самолет рухнул, они Эйфелеву башню в русский триколор не перекрашивали
И вообще, у них там Шарли и бездуховность. А также, что Путин предупреждал: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили»?
Если честно, телевизор все это время выглядел в разы пристойнее. Давали синхроны от посольства Франции на Якиманке. Показывали возлагающих цветы, пусть и не навязчиво, но последовательно создавая правильное настроение. В результате к вечеру народ пошел сам к посольству. Потому, что увидел правильный паттерн. А потом — Останкинскую башню перекрасили в триколор французский. Телевизионная картинка разительно отличалась от немого, а то и артикулированного злорадства, которое нет-нет да проскакивало в соцсетях. «Так им и надо, это им за Шарли прилетело», — такой нехитрой мыслью зачастую делились блоггеры.
А нам как было надо? Нам за что прилетели Норд-Ост, Беслан и десятки других терактов? Что, погибшие на фестивале Крылья в 2003 году чем-то особым провинились перед террористами? Или в чем-то перед террористами в 2015 году оказались виноваты любители рок-музыки?
Их — французов вчера и нас — все эти два десятилетия, пока мы ведем войну с террором — убивали только для того, чтобы запугать нацию. Заставить ее потерять рассудок от страха или отчаяния. Заставить совершить действия, которых в обычной ситуации не было бы. Породить массовый психоз. Помните, как мы все чувствовали себя после серии терактов в самолетах и в Беслане, последовавших один за другим в конце августа-начале сентября 2004 года? Помните, как мы боялись спать после взрывов в Волгодонске и Москве в сентябре 1999-го?
Когда террорист убивает невинных детей или когда он расстреливает взрослых любителей музыки — нас действительно должно волновать, что последние — по крови французы, а первые — осетины? Мы, правда, будем обсуждать тонкости организации быстрого штурма Батаклана и длительное противостояние с террористами в Норд-Осте? Тонкости, которые, безусловно, важны для специалистов, но которые совершенно не нужны массам?
Нет, серьезно! Как быстро все диванные эксперты переквалифицировались из профессиональных знатоков-авиаконструкторов в профессиональных спецов по антитеррору. И как эти диванные эксперты решили, что, как всегда, имеют право нас поучать, что такое хорошо и что такое плохо… Собственно, повторюсь — телевизор с его не очень то навязчивой пропагандой идеи, что сочувствие чужому горю — это правильно продемонстрировал верх гуманизма и человечности сегодня. В отличие от соцсетей, где дно вот оно, и опуститься ниже — никуда.
Пожалуй, надо завести обязательное правило. В случаях чрезвычайных ситуаций не читать социальные сети. Ни при каких условиях.
И не надо нас учить правильно скорбеть. Не надо нам впаривать, что Эйфелева башня в цвета российского флага не красилась, и к нашему посольству паломничество не проводилось. Пусть не проводилось. Пусть не перекрашивалась. Сочувствие и соболезнование важны, конечно и для родственников и для соплеменников жертв терактов. Им важно видеть, что они не одни.
Но больше всего сочувствие и соболезнование важны для нас с вами. Потому, что показывают, что мы — люди, способные на чувство с большой буквы этого слова. А значит, для нас далеко не все потеряно. И это — хорошо.