Английский философ и публицист Фабио Виги с очередным апокалиптическим прогнозом.
Запад стал тоталитарным пространством — пространством гегемонии самообороны, защищающей себя от собственной слабости.
Жан Бодрийяр
Одна из наиболее часто упоминаемых сцен из фильма Артура Пенна «Ночные ходы» (1973) демонстрирует уставшего Джина Хэкмена, развалившегося перед маленьким черно-белым телевизором, по которому показывают матч в американский футбол. Когда его жена заходит и спрашивает: «Кто выигрывает?», он в ответ бурчит: «Никто. Просто одна команда проигрывает медленнее другой». Как предсказывали специально снятые депрессивно голливудские фильмы, такие как «Ночные ходы», кризис 1970-х годов уже свидетельствовал о конце капиталистической социализации: структурном и вскоре наступающем глобальном социально-экономическом, культурном и психологическом крахе, который сейчас вступает в фазу ускоренной эскалации (хотя Голливуд на этот раз полностью отрицает это).
Становится все более очевидно, что существующая сегодня система выживает только за счет успешного маркетинга чрезвычайных ситуаций: пандемий, вооруженных конфликтов, торговых войн и других катастроф, терпеливо ожидающих своей очереди. Хаос и дестабилизация намеренно превращаются в оружие, чтобы вызывать ряд цепных рефлексов, настоящая причина который очевидно финансовая. Другими словами, «глобальные проблемы человечества» являются единственным ресурсом, оставшимся у рушащейся цивилизации, население которой все больше напоминает толпы зомби, шагающих в ногу к своей мрачной судьбе — и при этом выкладывающих каждую секунду подобного в соцсети.
С чисто системной точки зрения логика проста: сегодняшний свободно-рыночный капитализм пристрастился к непрерывной череде геополитических потрясений, которые служат алиби того, чтобы «фонды» можно было создавать из экономического небытия и ловко «перенаправлять» на фондовые рынки. Деривативы и ракеты — это две стороны одной капиталистической медали, и те, кто осуществляют контроль над деривативами, обычно решают, кто стреляет первым. Спекуляции, основанные на долгах, относительно бесконечно перезакладываемой совокупности фиктивной стоимости, которая останется нереализованной, являются игрой в симуляцию, требующую постоянных травм. Капитал теперь яростно пожирает собственное будущее в отчаянной попытке скрыть свою неплатежеспособность – уловка, которая работает лишь постольку, поскольку фиатные деньги, представляющие долговые расписки, не востребуются обратно в качестве средства сбережения.
Но следует добавить, что даже это преступное шоу Трумана сейчас приближается к тому моменту, когда парусная лодка врезается в фальшивый картонный горизонт. Главная проблема к настоящему моменту уже должна быть очевидна: самая могущественная страна в мире — гегемон глобализации — тонет в долгах и непродуктивном потреблении (что не лишено иронии, поскольку означает, что эмитент мировой резервной валюты умирает от той самой болезни, которую он десятилетиями насылал на другие страны, чтобы высосать из них все соки). Другими словами, США вовлечены в бессмысленную и катастрофическую борьбу за предотвращение краха своей глобальной гегемонии, пытаясь переложить сизифово долговое бремя, которое выросло с 900 миллиардов долларов во времена Рональда Рейгана в 1981 году до сегодняшних 35+ триллионов долларов (при этом отношение долга к ВВП выросло с 30% до 122%).
Если проблема долга, рассматриваемая в более широком контексте существования человеческой цивилизации, сама по себе не была идиотской, то самая нелепая часть этой истории заключается в том, что закредитованная и сверхнепроизводительная сверхдержава теперь нуждается в помощи инфляции, чтобы прикрыть свое грязное подбрюшье. Другими словами, США требуются отрицательные реальные ставки: инфляция должна быть выше доходности долга, если все более нелюбимые казначейские ценные бумаги (особенно казначейские облигации и казначейские векселя, т.е. краткосрочные и среднесрочные долговые ценные бумаги) должны быть монетизированы и рефинансированы. Какой бы утомительной ни казалась математика долга большинству из нас, она сама по себе подтверждает, что существующая сегодня система является банкротом — серьезная проблема, значительно усугубляющаяся повсеместным явлением «отрицания коллапса», которое приближает систему к термоядерному «решению».
Мы должны осознать, что главная цель глобального капитализма больше не заключается непосредственно в том, чтобы пожирать прибыль за счет человеческой жизни и природных ресурсов; все куда более извращено - для достижения этой цели он должен сначала не допустить, чтобы растущая масса долговых расписок раскрыла свой мусорный статус. Это экзистенциальная борьба, которая требует все более манипулятивных, иррациональных и опасных мер. И поскольку большая часть капиталистического мира обеспечена казначейскими обязательствами США, которые могут выжить, только растянувшись в будущее, было бы законно заключить, что «дерьмо попало в глобальный вентилятор». Однако одновременно с этим упадок Запада теперь убедил ряд геополитических игроков прагматичным образом заявить, что они выходят из игры в труса, диктуемой неплатежеспособным хозяином. Текущий процесс дедолларизации (возвещающий конец господства доллара) может казаться логичным только в капиталистических терминах, и тем не менее он уже спровоцировал междоусобные внутрисистемные конфликты (Украина, Ближний Восток), которые могут легко перерасти в уничтожение значительной части человеческой жизни на Земле.
Экономическое отрицание выражается через различные показатели, которые полностью вводят в заблуждение, такие как ВВП. Сегодня ВВП страны, в тех немногих случаях, когда он все еще якобы регистрирует какой-то «рост», просто отражает объем кредита, размещенного в этой экономике. Инженерный рост производительности из океанов кредита, которые бесстыдной магией созданы центральными банками, является ребяческой стратегией, которая суммирует интеллектуально регрессивный статус нашей цивилизации и ее дряхлых лидеров. Единственная цель — отложить долговую банку на потом, ценой еще больших страданий для нас и, в особенности, хладнокровного истребления тысяч гражданских лиц. Какой бы (незначительный) «рост» ни удалось вызвать на фоне растущего дефицита, можно быть уверенным, что это фальшивый рост, поскольку он может быть достигнут только посредством искусственной денежной экспансии. Расширение уже исчерпанных кредитных линий представляет собой курс, кумулятивный эффект которого в экономическом плане заключается в постепенном, но неудержимом уничтожении тех единиц долга, которые также известны как фиатные валюты. То, как такие страны, как Великобритания или США, продают общественности историю о том, что, несмотря на свои фискальные черные дыры, они собираются возродить реальный рост посредством «стратегических инвестиций», является одновременно отчаянным и абсурдным. Это эквивалентно проведению косметической операции девяностолетнему старику, страдающему раком четвертой стадии. Следовательно, это ложь, единственная цель которой — поддержать искусственно раздутые фондовые рынки.
Долларовая структура, которая сейчас трещит по швам, — это денежная система, которая появилась в 1944 году (Бреттон-Вудское соглашение), где доллар США выступает в качестве мировой резервной валюты, а казначейские облигации США — в качестве основных мировых долговых ценных бумаг. Во второй половине ХХ в. этот денежный порядок претерпел некоторые ключевые корректировки, которые в конечном итоге привели к установлению того, что обычно называют «дефицитным циклом» между США и странами Восточной Азии, такими как Китай и Япония. С 1970-х годов США 1) радикально деиндустриализировали свою экономику; 2) начали испытывать большой торговый дефицит; и 3) позволили своим капиталам перетекать в новые индустриальные страны с огромными резервуарами дешевой рабочей силы, такими как Китай. Производительность тихо переместилась из одного места планеты в другое, следуя естественной склонности капитала эксплуатировать наименее регулируемую и максимально доступную рабочую силу.
В 1971 году президент Никсон отвязал доллар от золота, а также снял продолжавшееся 21 год торговое эмбарго против коммунистического Китая (новое двустороннее торговое соглашение вступило в силу в 1980 году). Хотя в 1970-х годах торговля шла медленно — Китай оставался местом сбыта, а не производства продукции — реформистская политика, введенная китайским лидером Дэн Сяопином в декабре 1978 года (Мао Цзэдун умер в 1976 году), начала менять направление инвестиций и торговли. Другими словами, Дэн открыл двери Китая в экономику США, в частности, создав особые экономические зоны (первоначально в Шэньчжэне, Чжухае, Шаньтоу и Сямыне), где иностранные инвестиции могли воспользоваться преимуществами огромной и в значительной степени дерегулированной рабочей силы. С тех пор транснациональные корпорации со штаб-квартирами в США (включая Nike, Apple и Walmart) начали передавать производство на аутсорс в Китай, который стал новым центром транснационального производства стоимости. Результат хорошо известен: Китай производит дешевые товары, которые США импортируют и потребляют благодаря своей долларовой финансовой «индустрии». Поэтому США смогли расширить свой долг и иметь большой торговый дефицит без дефолта благодаря «хитрому» компромиссу: их производство было перемещено в Китай, в то время как Уолл-стрит пропылесосила мировое перепроизводство благодаря глобальному господству доллара США. Поскольку всем производительным странам нужны доллары для транснациональной торговли, у них нет иного выбора, кроме как продавать свои товары на рынках США (и коллективного Запада), одновременно инвестируя свои излишки в долларовые акции и долларовые облигации (казначейские облигации США).
Короче говоря, значительная часть чистых излишков, полученных торговыми партнерами США, нашла свой путь обратно на американские фондовые и долговые рынки. В 1990-х годах такой приток иностранного капитала начал подпитывать дефицитный бум американской военной промышленности (который превратил США в «мирового полицейского»), одновременно раздувая огромные финансовые и пузыри недвижимости, которые, в свою очередь, поддерживали гигантский потребительский бум (70% ВВП США по-прежнему основано на потребительских расходах). По сути, как государственное, так и частное потребление в США в значительной степени основывалось на заимствованиях у тех же иностранных поставщиков, которым США передали на аутсорс производство товаров. Первоначально этот механизм, основанный на всасывающей силе доллара, установил относительно стабильную взаимозависимость между непроизводительным потреблением США и азиатским экспортно-ориентированным производством — при этом американские военные поддерживали доллар посредством кровавых войн после 11 сентября, которые привели к потере миллионов жизней ни в чем не повинных людей. Однако после мирового кризиса 2008 года этот хрупкий и по сути своей смертоносный компромисс быстро деградировал в глобальный вихрь фиктивной денежной экспансии, которая теперь не может управляться только лишь с помощью одной традиционной экономической политики.
Вышеприведенных наблюдений должно быть достаточно, чтобы убедить нас отказаться от заблуждения, что национальные экономики автономно координируют торговлю. Гаоборот, именно транснациональное и безличное движение капитала определяет большинство решений, сделанных отдельными странами, включая те, которые касаются эскалации войны. Только сегодня капитал оправдывает свое название: анонимная, абстрактная, метафизическая и тираническая сущность, которая контролирует практически все, что происходит на планете Земля. Поэтому важно увидеть лес «глобального капитализма» из-за деревьев «национальной экономики», если мы хотим распутать «паутину, что мы плетём, когда впервые пробуем обман» (как выразился сэр Вальтер Скотт в 1808 году). Кредитный и денежный кризис, который мы переживаем, превращающийся в геополитический кошмар, едва ли кем-то рассматривается как наступивший с необходимостью губительный результат внутренней эрозии реального капиталистического накопления. Чего болезненно не хватает в большинстве критических замечаний, особенно со стороны левых, так это существенной и, следовательно, фундаментальной части: акцента на крахе капиталистической социализации как таковой.
Цикл дефицита, составленного взаимной торговой динамикой США и Китая, ухудшался на протяжении десятилетий, в первую очередь потому, что резервные активы мира одновременно представляют собой долг такого масштаба, что теперь он ставит под сомнение платежеспособность страны-господина, что, в свою очередь, заставляет иностранных инвесторов в казначейские обязательства США пересмотреть свои инвестиции. Кроме того, после недавней конфискации США 300 миллиардов долларов российских активов на Западе все видят, в какой степени доллар может быть использован в качестве оружия, и поэтому понимают, что настало время рассмотреть «план Б». Учитывая свое очень шаткое финансовое господство, Соединенные Штаты до сих пор сохраняли свой долг достоверным (по сравнению с потенциальным дефолтом по своим казначейским обязательствам) в основном за счет спонсирования войн и других глобальных чрезвычайных ситуаций, основная цель которых — оправдать выпуск большего количества наличных денег, одновременно добиваясь отрицательных реальных процентных ставок и подталкивая мир к новой денежной инфраструктуре, основанной на токенизированных цифровых активах, которые в конечном итоге будут контролироваться централизованно. Даже с точки зрения прагматичного капитализма это отнюдь не «устойчивая» система. Начнем с того, что ни один здравомыслящий инвестор не захочет нести убытки, держа облигации, которые раздуваются правительством страны, чей долг превышает 35 триллионов долларов. Именно с точки зрения капиталистических стандартов эта система — ходячий мертвец.
Итак, каковы ближайшие перспективы? Западные и японские центральные банки в настоящее время работают на автопилоте, чтобы избежать краха фондового рынка. Федеральный резерв, в частности, пытается сохранить разбитую вазу склеенной, по крайней мере, до 5 ноября. В это время другие страны запасаются твердыми активами, включая золото, серебро, нефть и редкоземельные металлы. Если бы пузырь акций лопнул, Китай и другие страны БРИКС сохранили бы по крайней мере хоть какую-то устойчивость. Но поскольку конечная причина кризиса заключается в том, что общая произведенная стоимость (за которую борются конкурирующие участники) сокращается, «умные» индивидуальные или национальные капиталы могут держаться на плаву только в течение короткого периода времени, и никто не может избежать своей социально взаимосвязанной судьбы. Девальвация валюты теперь охватывает все воспроизводство полностью капитализированных обществ, происходящее в рамках общего расширения кредита (в том числе в Китае). И поскольку капитализм уже поглотил свое собственное будущее, ядерный нигилизм является сильным кандидатом на следующий «наиболее реалистичный» вариант на столе. В конце концов, война по своей сути инфляционна. Чем разрушительнее война, тем больше она предоставит США и их подчиненным (мазохистским) союзникам из ЕС оправданий для внедрения режимов контроля над капиталом и нормирования товаров или услуг в постковидной среде, где население уже успешно обучено гражданскому послушанию.
Следовательно, если у нас и есть хоть какой-то последний моральный долг, то это научить новые поколения критически мыслить о реальных причинах, стоящих за насильственным крахом системы. Тем не менее, капитал, похоже, давно предвидел любой подобный шаг, колонизируя все сферы, включая образование. Подготовка новых поколений к «культуре» нарциссической тупости и бездумного согласия имеет решающее значение для установления нового тоталитарного режима, где бедность, насилие и манипуляция станут нормой. Конгломераты социальных сетей представляют собой идеальный пример. Например, зависимость от скроллера телефона гипнотизирует сама по себе, независимо от контента, кратковременно появляющегося на экране. Как только глаза попадают в ловушку дьявольского изобретения, сознание немедленно теряет чувствительность к потребности в серьезном критическом мышлении. Таким образом, пока мы продолжаем подпитывать свою зависимость от экрана, «там» может произойти все, что угодно, включая крошево из детских тел под демократическими бомбами, произведенными этичными производителями оружия и одобренными либеральными правительствами, «которым мы доверяем». После великого эксперимента с Ковидом глобальная деревня все больше оказывается населена странными существами, запрограммированными на обсуждение местоимений, а не на критическое взаимодействие с катастрофическими последствиями функционирования машины убийства под названием капитал. Более срочно, чем когда-либо, людям необходимо найти способы депрограммирования своего сознания и привычек, иначе есть риск, что даже звук ядерного взрыва не выведет их из заученного молчаливого согласия.